За шестьдесят секунд можно многое сказать...
По истечении семидесяти двух часов с момента аварии опасений у командования флота поубавилось. «Адмирал Молотобойцев» зашел в Североморск, сгрузил на берег большинство штабных офицеров и вернулся в район катастрофы. Зотов и Яцык перебрались на тяжелый крейсер «Петр Великий» и возглавили обреченную на неудачу спасательную операцию, не забывая при этом поддерживать миф об оставшихся в живых подводниках, подаче на субмарину «воздуха, пищи и горючего» и оттягивая время объявления о провале работ по стыковке с кормовым люком подлодки. Главным в первые дни после катастрофы было продемонстрировать обществу свои «активность» и желание всеми силами спасти запертых в стальном гробу моряков.
У адмиралов это получилось.
А без помощи тяжелых водолазов подводные снаряды только бились о корпус затонувшей субмарины без малейшего шанса на стыковку с комингс площадкой, поврежденной форштевнем авианосца.
— С «Молотобойцевым» надо что то придумать, — Зотов сжал кулаки. — В сухой док его нельзя заводить. Вмиг расшифруют... Работягам и инженерам рот не заткнешь.
— Верно, — согласился начальник штаба Северного флота.
— Что думаешь?
— Несколько месяцев он и так походит. А потом его надо будет посадить на камни. Во время боевого дежурства. Тогда о «чэ пэ» можно в прессу не сообщать. Сам понимаешь... Выговорешник капитану вкатим — и все дела.
— Капитану нельзя...
— Можно, — жестко отреагировал Яцык. — Устроим преследование подлодки НАТО, нагло нарушившей наши границы, проведем крупномасштабную операцию, полфлота выведем в море, подключим авиацию... А выговор погасим на следующий день. За проявленное мужество.
— Думаешь, пройдет?
— Обязательно. Главком раздувать не будет. А Президент в этих делах вообще не рубит. Историю с миной съел и не поморщился...
— Остаются родственники.
— Сыграем в благородство, — цинично выдал вице адмирал. — Подадим рапорта об отставке, извинимся перед телекамерами. Народ у нас отходчивый, долго зла держать не будет...
Зотов поежился. Подавать рапорт ему не хотелось.
А вдруг удовлетворят просьбу?
И что тогда?
Пенсия?
Яцык заметил нервное передергивание плеч адмирала, сжатый до побелевших суставов кулак и усмехнулся про себя.
«Боится комфлота. Не хочет терять тепленькое местечко... Угробил свою же лодку, утопил больше сотни подчиненных, а теперь ищет выход из ситуации, — на лице вице адмирала не дрогнул ни один мускул, хотя ему очень хотелось язвительно улыбнуться. — Причем с наименьшими потерями для собственного имиджа „опытного флотоводца»... Не выйдет. За все надо платить..."
Себя в качестве соучастника преступления начальник штаба даже не рассматривал. Хотя именно его ведомство подготовило документы на дислокацию кораблей и именно по его вине торпедные стрельбы проводились не с расстояния в три мили, а с пяти кабельтовых.
— С Самохваловым договоримся, — успокоил Поповского Яцык, — ему тоже скандал ни к чему...
Главком ВМФ Владимир Самохвалов находился в сложных отношениях с командующими флотами и их начальниками штабов. Сам напрямую он не мог подсасываться к финансированию военно морских сил. Потому его личное благосостояние зависело от своих людей на нижестоящих ступенях пирамиды командования ВМФ. Взамен он обеспечивал прикрытие мелких и крупных нарушений и строго следил за тем, чтобы ненужная или опасная информация не доходила до министра обороны и далее до Президента.
О прессе ни Зотов, ни Яцык даже не подумали.
Привыкли к тому, что гриф секретности надежно прикрывает их от любого независимого расследования.
Влад помог жене хозяина дома убрать со стола посуду, вежливо поблагодарил за сытный обед и выбрался на веранду, чтобы выкурить тонкую ароматную сигару.
У крыльца ошивался задумчивый Вася Славин.
— Ты почему не отдыхаешь? — доброжелательно поинтересовался биолог.
— Да вопрос есть...
— Давай, присаживайся, — Рокотов хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. — У нас ведь демократия. Пришел, видишь, я курю — садись, закуривай, — полкило жареного мяса настроили биолога на философский лад. — Видишь, я чай пью — садись и ты чай пить. Пришел, а я борщ ем — садись рядом, закуривай...
Пару секунд Василий обдумывал тираду командира, потом рассмеялся.
— Я не за борщом пришел...
— Это я уже понял, — биолог подвинул к Славину графин с морсом. — Тем более что борща уже нет. Прими стаканчик.
— Спасибо, — молодой казак набулькал себе розовой жидкости. — Слушай, Влад, я по поводу рукопашного боя хотел спросить... Вот ты давеча во дворе и доски крушил, и арбуз кулаком пробивал. А нас чего то не учишь...
— И что?
— Так показал бы что нибудь...
— Зачем? — Рокотов пожал плечами. — У нас для этих целей огнестрельное оружие имеется. Я ж уже Леше отвечал.
— Интересно все таки, — не согласился Василий. — А то мы тут всё по самоучителям пытались тренироваться, но что то не особенно выходит.
— По самоучителям трудно, — кивнул Влад. — Практически нереально, я бы так сказал... Какой, кстати, самоучитель?
— По тай квон до. Переводной, с английского...
— Кто переводил?
— Не знаю. Разве это важно?
— Естественно, — биолог почесал переносицу. — История на эту тему[15]. Экзамен по литературному переводу. Студенту дают перевести на английский фразу: «Эх, лапти мои, четыре оборки, хочу — дома заночую, хочу — у Егорки». Нормально?
— Нормально, — хмыкнул Славин.
— Студент благополучно справился, получил запись в зачетку и убыл. А преподаватель решил эту же фразу дать на перевод следующему экзаменуемому. Но уже не с русского на английский, а наоборот. Причем перевести следовало в стихотворной форме. И, знаешь, что получилось?
— Нет...
Рокотов немного помолчал и принялся декламировать:
— Блистают туфли нестерпимо лаком,
Мне некуда бежать. Всё решено.
Мне нынче мирный сон уже не лаком,
Мне нынче ночевать у Джорджа суждено!
Василий хрюкнул.
— Это я к тому, что переводная литература на девяносто процентов зависит от менталитета переводчика, — Влад развил тему. — А при двойном или обратном переводах ситуация осложняется многократно. Ведь тай квон до — корейская борьба. Соответственно, первоисточник был на корейском. Потом его перевели на английский, и только затем — на русский... Что осталось от оригинала — одному Богу известно.
— Тебе легко говорить.
— Верно, мне повезло больше, чем вам. У меня был учитель. Но в вопросе изучения боевых искусств есть еще один маленький нюанс, который почему то никто не учитывает.
— Какой?
— Смысл тренировок.
— То есть? — нахмурился Славин.
— Конечная цель. К чему ты стремишься — побеждать на соревнованиях и красоваться перед девочками или нечто иное?
— Просто самооборона...
— Просто не бывает, — вздохнул Влад. — Любое серьезное дело предполагает определенный выбор. Вот смотри... Та же боевая борьба подразделяется на два разных направления — спортивная и... как бы помягче выразиться?... Ориентированная на уничтожение противника. Есть, правда, еще и направление самосовершенствования, но в данном случае мы его не рассматриваем... Спортивный вариант — это то, что ты видишь по телевизору, в клубах и спортзалах, в милицейских сводках, когда показывают захват СОБРом какой нибудь преступной группы. Естественно, что человек, долгое время занимающийся каратэ или айки до, сможет постоять за себя на улице. Но вот направление реального боя — это совсем другое дело. И разница прежде всего в психологической подготовке. От нее идут и методики тренировок.
15
Реальный случай, произошедший на филологическом факультете Ленинградского университета в 1984 году.