Старцем горы называли имамов, которые сменяли друг друга во главе исмаилитов и были символическими потомками Али, зятя Магомеда. Приверженцы Али предпочли его Абу-Бакру, по приказу которого он и был убит (661 г.). Доктрина исмаилитов, основанная на экзотерической интерпретации Корана, оказала огромное интеллектуальное влияние Она нашла свое отражение в основании знаменитой каирской мечети Аль-Азар, ставшей в наши дни главным арабским университетом.
Ассасины рассматривали убийство как религиозную обязанность и всегда использовали только кинжал, а иногда яд. Их последователями была полна вся Сирия: они владели замками вплоть до Ирака и Персии и вели скрытный образ жизни, беспрекословно подчиняясь воле своего вождя. Человек, на которого Старец указывал своим сеидам, был не в силах избежать удара их кинжалов. Первой жертвой убийц среди франков суждено было стать Раймунду II Триполийскому, заколотому у ворот собственного города. Позднее Конрад Монферратский и Раймунд, сын Боэмунда IV Антиохийского, подверглись той же участи. Ассасины также дважды пытались убить Саладина. Но иерусалимские короли – особенно Генрих Шампанский – без опасений посещали их убежище. Рассказывали даже, что Старец горы, чтобы развлечь Генриха, приказал одному или двум своим телохранителям совершить самоубийство в своем присутствии. Позднее Людовик Святой, в свою очередь, возобновил контакты с ассасинами и обменялся подарками, подробное описание которых приводит Жуанвиль, с их главой. Только монголам, захватившим Аламут в 1256 г., удалось покончить с могущественной сектой. Позднее имамы ассасинов перешли из Персии в Индию и их нынешние преемники зовутся Ага Ханами.
Контакты с ассасинами составляют самую примечательную главу в истории крестоносцев, которая особенно убедительно подтверждает, что крестоносцы были готовы иметь дело с абсолютно неприемлемой для них ментальностью. Но любые отношения с Исламом (а не только с столь опасными противниками, как ассасины) были исполнены, даже в период боевых действий, взаимным уважением, восхищением воинской доблестью и мудростью врага, которые крестоносцы умели ценить:
"У кого хватит мудрости и знаний, – восклицает анонимный хронист первого крестового похода, – чтобы суметь описать проницательность, военное дарование и отвагу турок? Скажу правду, что если бы они свято хранили веру Христу и святому христианству, то не нашлось бы никого, кто мог бы сравниться с ними в силе, гордости и ратном искусстве".
Более того, на Востоке бытовало мнение, что франки и турки были братскими народами. Еще раз процитируем анонима. "По правде говоря, они (турки) ведут свое происхождение от народа франков и считают, что никто, кроме них и франков, не имеет права называть себя рыцарями". Как ни парадоксально, но это восхищение турками впоследствии будет сконцентрировано на личности Саладина, великого завоевателя, вырвавшего из рук франков Иерусалим и Святой Гроб. Храбрость и благородство этого вождя обеспечили ему не только уважение крестоносных бойцов, он стал для них фольклорным героем и образцовым сарацинским рыцарем. Действительно, в романе "Орден рыцарства" Саладин просит у одного из своих франкских пленников посвятить его в рыцари. Франк разъясняет ему обязанности, присущие этому званию и приступает к обряду посвящения, но останавливается, подойдя к символической церемонии поцелуя, ведь он не может признать рыцарем того, кто не верует в Христа Но разочарование этой развязкой одинаково как для романа, так и для героических песен: "Мой Бог! Каким бароном он был бы для христианского мира!"
II. Инженеры и строители
На вершине горы с наступлением ночи загорается огонь; в ответ на его мерцающий свет быстро загорается огонь на другой горе, и так от вершины к вершине сигнал передается на расстояние почти в восемьдесят километров, отделяющих Иерусалим от маленькой крепости Кирх. Осажденная, она просит помощи и через несколько часов получает обещание подкрепления, а в это время в столице королевства спешно снаряжается небольшой отряд рыцарей, чтобы прийти на выручку осажденным. Несколько лет спустя, в 1187 г. точно такими же сигналами Священный город передаст в далекую, расположенную за Иорданом крепость Крак-де-Моаб страшную новость о поражении при Гаттине; но на этот раз помощь, спешно отправленная гарнизоном Крака, окажется бесполезной.
И если, вопреки всяким ожиданиям, франкские королевства смогли просуществовать более сотни лет, пока не случилась катастрофа, когда была уничтожена их армия, а Иерусалим оказался во власти Саладина, то этим они по большей части были обязаны крепостям, которые крестоносцы возвели на завоеванных землях.
Эти крепости образовывали не только систему защиты, но и систему коммуникаций, столь необходимую в стране, где крестоносцам, рассеянным среди враждебного или ненадежного населения, необходимо было поддерживать отношения между собой. Некоторые отрицают, что они создавали настоящую оборонительную систему; несомненно, что, по крайней мере, первые крепости были построены по воле случая, но столь же несомненно, что, когда крестоносцы овладели значительной частью страны, они постарались создать продуманную сеть крепостей так, чтобы между ними и укрепленными городами было более скорое, чем с помощью курьеров, сообщение посредством примитивного оптического телеграфа. Такой телеграф, с использованием семафоров, был свидетелем изобретения радио, и он использовался на Западе, например, в портах и приморских поселениях. В Марселе с помощью огней, указывающих подводные рифы кораблям, осуществлялась и связь световыми сигналами от холма к холму ночью, а днем столбами дыма[27].
На палестинском побережье таким образом порт Яффа сообщался с крепостью Ибелин, а та с Монгизаром и Бланшгардом, тогда как Бланшгард служил посредником между Аскалоном и замком Бет-Гибелин.
Некоторые из этих замков были построены во время завоевания, чтобы облегчить, например, осаду городов. Так, замок Мон-Пелерен был возведен во время осады Триполи, начатой в 1102 г. Раймундом Сен-Жилльским; его построили на холме, возвышавшемся над городом, защищенным мощными стенами (по словам арабских историков, три всадника бок о бок могли проехать по ним). Мон-Пелерен позволил с 1103 г. перерезать поставки продовольствия в город и вынудил через два года мусульманского правителя Триполи заключить соглашение о перемирии с Раймудом Сен-Жилльским, которое тот не преминул нарушить. Но он погиб во время совершенной им неожиданно атаки, и уже его сын Бертран Сен-Жилльский, возобновив осаду Триполи, сумел захватить город через четыре года, в 1109 г. Позднее этот город был снесен, а его население полностью уничтожено, когда его взял, в свою очередь, султан Калаун в 1289 г. И тогда у стен Мон-Пелерена был отстроен тот город, который сейчас называется старым.
Также и замок Торон был построен, чтобы взять город Тир, а Бет-Гибелин – чтобы угрожать Аскалону, неприступному городу, называвшемуся "Сирийской девственницей", который крестоносцы все же взяли в 1153 г. Но усилия строителей были направлены главным образом на укрепление границы нового государства, которое было широко открыто с востока, где два города Алеппо и Дамаск, остававшиеся в руках мусульман, создавали для крестоносцев постоянную угрозу.
Длинная полоса земли, окаймленная с одной стороны морем, а с другой пустыней, вот что такое в действительности Палестина. И в каждом ущелье, на каждой дороге поднялись крепости, которые держали под наблюдением, а при необходимости запирали проходы. Даже при их нынешнем состоянии они дают захватывающее представление о строительной активности крестоносцев. Понятно, что это была великая эпоха строительства на всем Западе, эпоха, когда от тулузского Сен-Сернена до Кельна или Лунда в Швеции поднялось столько зданий, сколько не создавала никакая другая эпоха, и это сопровождалось удивительным ростом городов, подобный которому узнает только Америка в XIX в. Но нигде строительная лихорадка не была столь впечатляющей, как на Востоке, где она разворачивалась в условиях тяжелого климата и среди с трудом управляемого населения. Едва крестоносцы вступили на землю Востока, как они начали строить и их активность как строителей прекратилась лишь с падением Латинского королевства. Это два века, которые были в такой же мере и даже более историей камня, как и меча, и в течение которых постройки сыграли менее блестящую, но более действенную роль, нежели сражения. Святая Земля еще не была завоевана, а уже крестоносцы, достигнув Тарса в Киликии в 1097 г., возвели свое первое здание – церковь Св. Павла. Именно в ней пять лет спустя был погребен Гуго де Вермандуа, брат французского короля Филиппа I. И поражаешься тому, что этот мощный памятник романской архитектуры мог быть построен так быстро. Ведь за эти пять тяжелейших лет продвижения по Святой Земле, осады Антиохии и Иерусалима подобное здание должно было быть отстроено настолько, чтобы в нем можно было отправлять торжественное богослужение, а значит, предварительно освятить. Церковь имела высокий центральный неф и два низких боковых, отделенных от центрального столбами и колоннами по принципу чередования, столь любимому создателями романских построек. Она была самым древним церковным зданием крестоносцев на Святой Земле, за которым последовало множество других, наиболее важным из которых остается базилика Гроба Господня. В наше время в ней были проведены реставрационные работы, что дало возможность провести тщательные раскопки, которые позволили установить точную хронологию различных построек, возводившихся на ее месте.