Бенефиций[5] наши отцы получили на условиях несения военной службы. То есть по первому зову графа провинции Овернь они должны были либо сами выступить в поход, либо отправить на военную службу кого-то из своих родственников. Поэтому, когда Людовик VII объявил о подготовке очередного крестового похода, нас с Роландом, не дожидаясь вестового от графа, и сбагрили с глаз долой.
Поскольку оба мы были младшими сыновьями в своих семьях, то лелеять надежду на хоть какую-то часть наследства можно было даже не надеяться. Вот и благословили нас отцы на войну, якобы в надежде, что сыновья завоюют не только славу своим родам, но и вернутся не с пустыми руками.
— А что насчёт жалованья от короля или кто там будет нашим военачальником? — спросил я товарища.
— Мы же не наёмники, а исполняем условия бенефиция, за который наш род и должен выставлять рыцаря, когда намечается очередная заварушка. Ничего, сами всё в походе добудем копьём и мечом, — уверенно заявил Роланд.
Его бы слова да Богу в уши… Может, ну их на фиг, эти крестовые походы? Свалить под шумок, да и заняться более безопасным ремеслом. С моими-то знаниями будущего могу открыть оружейную мастерскую, пусть не АК, но какую-нибудь фузею смастерю, даже примерно представляю, как порох делать, ежели его тут ещё не знают. Ну или на худой конец электричество изобрету, а заодно и телеграф с телефоном, как Хэнк Морган[6]. Но в то же время понимал, что не смогу бросить Роланда, и малодушно сбежать.
Позавтракав, я решил покопаться в содержимом своего мешка. Там у меня нашлась кольчуга длиной до середины бедра с разрезами спереди и сзади, рукава были длиной до локтей. По разнородности колец было ясно, что кольчугу не раз латали, и местами не очень качественно. Весила навскидку порядка 5–6 кило. Там же — маслёнка, чтобы натирать маслом кольчугу и меч. Дальше — сероватого оттенка длинная накидка, которую Роланд назвал сюрко. На ней спереди немного коряво был нашит крест из чёрной материи.
Роланд пояснил, что кресты мы вышивали на своих накидках сами, после того как приняли «заморский обет». Этот обет предоставляет «воинам Христовым» целый ряд преимуществ, называемых привилегией Креста. Благодаря своему статусу крестоносец и его семья, а также их имущество находятся под защитой церковного суда. Участнику похода прощаются все грехи, к тому же он получает отсрочку в выплате долгов и процентов и прочие льготы, которыми наши родители с радостью воспользуются. А когда будем возвращаться из похода, то обязаны перешить крест на спину.
В мешке также обнаружилась не очень толстая стёганка под названием гамбезон, которую должно носить под кольчугой. Вот только и в этом климате в нём жарковато будет, что уж говорить про североафриканский… Ну да ладно, поживём — увидим.
Следом за мотком бечёвки (довольно крепкой, между прочим, и вроде бы конопляной), мешочком соли, кремнем, огнивом и трутом я вытащил на свет божий кольчужные рукавицы с отдельным чехлом для большого пальца, кольчужные чулки, и конический каркасный шлем с приклёпанным наносником, ремешком, чтобы крепить его под подбородком, и бармицей. М-да, имелась небольшая вмятина на лобной части, неужто выправить было нельзя? Я примерил его, тот оказался слегка великоват, наползая на глаза. Роланд подсказал, что вон та шапочка, также обнаруженная в мешке, надевается под шлем. С ней и впрямь тот сидел как влитой. Но опять же, пот то и дело будет стекать в глаза. Или ткань шапочки будет его впитывать? Ладно, и тут по ходу дела разберёмся.
Извлёк меч из ножен. Однако… Не Экскалибур и даже не Дюрандаль[7], но в целом могло быть и хуже. По виду классический романский меч, хват можно было делать только одной рукой. Тут же кто-то внутри меня подсказал, что если во второй щит — то сойдёт, а по идее для верхового больше подошёл бы полутораручный и более длинный и массивный. Но стоит он больших денег, а у отца их едва хватило, чтобы построить скромный замок, больше похожий на сарай из кое-как пригнанных друг к другу каменных плит.
Стоп! Откуда эта мысль про отца сейчас появилась? Блин, я что, уже голоса слышу? Хотя это не то что голос был, а так, промелькнувшая мысль, но тем не менее… Эдак и до шизофрении недалеко. Лучше никому об этом голосе говорить не буду. В эти времена, догадываюсь, с внутренними голосами дело обстояло просто — либо их изгоняли из тела «больного» особенными методами, в результате которых несчастный мог и коньки отбросить, либо его и вовсе сжигали на костре. Даже Роланду ничего говорить не буду, поскольку лично я его знаю всего ничего.