Улицу, ведущую наверх, к замку, перегораживала еще одна баррикада, повыше и помощнее двух первых. Наше приближение заметили, из окон домов по обе стороны улицы полетели стрелы и пущенные пращниками камни, но вражеские стрелки не отличались меткостью, так что их стрельба оказалась совсем бестолковой. Виари и арбалетчики дали ответный залп по баррикаде, а миг спустя Домино атаковала заклинанием, которое я уже видел в Харемской обители в исполнении Элики. Над баррикадой нависали верхние этажи двух домов - так вот Домино обрушила их на головы мятежников динамическим ударом, раздавив их, как тараканов. Нам осталось только добить раненных и идти дальше, к замку.
- Вот это я понимаю война! - заявил мне воодушевленный де Кёрк. - Матерь пресвятая, где же вы раньше были?
- Бойня это, а не война, - сказал я. - Но они ее заслужили. Мы...
Я не договорил - со стороны цитадели прозвучал сигнал рога и послышались гулкие монотонные тяжелые удары, будто кто-то колотил в гигантский барабан. Похоже, осадившая замок толпа пошла на приступ. Это плохо. Нужно торопиться...
- Джарем, не отходи от Домино, - приказал я оруженосцу и повернулся к роздольцу. - И ты, байор, защищай ее.
- Не гоношись, твоя милость, все будет прекрасно, - успокоил меня Домаш, выразительно потрясая окровавленным топором. - Делай свое дело, а мы будем свое.
Преодолев заваленную обломками и трупами баррикаду, мы вышли на улицу, по которой ехали к замка в наш первый приезд в Каль. Несколько вооруженных людей, завидев нас, бросились наутек. Впрочем, безбранного пути до замка не получилось - вначале был приближающий топот множества копыт, за затем из-за домов показался конный отряд сабель в двадцать числом под хоругвью с волчьей головой.
- Стена! - завопил де Кёрк, подняв над головой меч.
Пешие щитоносцы тут же перекрыли дорогу, закрывшись щитами и ощетинившись пиками, шпонтонами и алебардами. Хоругвь виссингов остановилась, будто удивленная встречей - я не мог видеть лица и глаза вражеских воинов, их скрывали личины шлемов и опущенные капюшоны из волчьего меха, но почему-то подумал, что они колеблются.
Я ошибся. Вражеские всадники всего лишь ждали подкрепления. И оно подошло. Десятки оборванцев, вооруженных топорами, копьями, вилами, насаженными торчком косами и даже кольями, большими ножами и лопатами, выбежали с дружным ревом прямо на нас. В этой дикой, ослепленной яростью толпе были не только мужчины, но и женщины, и подростки.
- Бееееееееееееееей!!!!!
Наша пехота с лязгом составила щиты, чтобы принять удар - но его не последовало. Разъяренная орда будто натолкнулась на невидимую стену в десяти метрах от стражников. А дальше началось самое страшное.
Домино развела руки, будто собиралась обнять все это сборище и что-то выкрикнула на байле. Наступила внезапная, неожиданная и оттого почти оглушающая тишина. Она длилась секунду, может, две, а после я увидел, как одетый в лохмотья широкоплечий дядька с взлохмаченной бородой и налитыми кровью выпученными глазами вдруг взревел дурным голосом и, развернувшись, всадил чуть ли не до рукояти огромный кухонный нож в грудь стоявшего рядом сотоварища.
Зрелище средневекового боя определенно не для слабонервных. Но то, что мне довелось увидеть в последующие минуты, сравнить не с чем. Это был даже не бой - резня, сумасшедшая, бессмысленная, ужасающая. Одурманенные магией Домино, пришедшие в неистовство от вида и запаха крови погромщики кидались друг на друга, как дикие звери. Часть из них бросилась на конников, которые остались вне зоны действия заклинания и по-видимому с трудом понимали, что происходит: десятки рук вцепились во всадников, в попоны коней, в ремни сбруи, нескольких стащили с седел и буквально изрезали, изрубили, искромсали, разорвали на куски. Их сотоварищи, выйдя из ступора, поскакали прочь, в сторону цитадели, сбивая конями и ударами оружия тех одержимых, кто кидался им наперерез. Побоище довершили стражники де Кёрка, которые, работая своими мечами и алебардами как мясники, в пару минут расчистили улицу от уцелевших безумцев, и путь к цитадели был свободен.
- Да, видимо, я всегда недооценивал боевых магов! - воскликнул де Кёрк: в его глазах были восторг и ужас. - Вы, госпожа, стоите целой пехотной бригады, будь я проклят.