Первые несколько секунд ничего не происходило, но затем пламя свечей заколебалось, как если сквозняк прошел по комнате, а миг спустя я почувствовал, как по моей спине будто пробежало нечто быстрое и легкое на ледяных ножках. Глаза Элики горели в полумраке зелеными огнями, лицо изменилось так, что узнать ее было невозможно – напротив меня сидел настоящий монстр.
- Aelad troh, aelad uffayr, aelad broyth! – выкрикивала магичка изменившимся голосом, самые звуки которого вызывали у меня дрожь во всем теле. – Bodino vaer a ditey a mean anu ayth heath! Sarahthe atu llertyer a`nyrr!
Никогда не испытывал более кошмарных ощущений! Глядя в полыхающие огнем глаза эльфийки, словно завороженный, я вдруг понял, что за моей спиной стоит НЕЧТО. Волосы мои зашевелились, ужас сдавил грудь, закопошился в кишках. А потом Элика заговорила – и это был вкрадчивый и скрипучий голос Бодина.
- Кто ты, пес безумный? – выдохнула она; зеленые огоньки в ее глазах разгорелись еще ярче. – Что тебе нужно от меня?
- Я хочу вопрошать, - от волнения и страха во рту у меня стало сухо, и говорить было трудно. – Ответь на мои вопросы, Бодин. Ты знаешь о Звере?
- Да, я знаю о Звере.
- Что ты знаешь? Говори!
- Я знаю то, что начертано письменами в запретной книге. Грядущий Зверь уже среди вас.
- Кто он? Я хочу знать его имя.
- Его имя – вой толпы, стоны умирающих, звон мечей и треск горящей в пламени человеческой плоти. Он Зверь Третий, Возрожденный, тот, кто был повержен у ворот Мирны и который вернется в назначенный час. Скоро великая война пробудит его, и он возглавит Восставших в войне, которую нельзя избежать. Тысяча лет мира истекли, этого не изменить никому. Запах войны разбудит тьму в каждом сердце. Запах ужаса, дыма пожарищ и мертвечины. Волки в чащобах радостно завоют, учуяв его. Узы крови распадутся, брат захочет крови брата, сын возжелает смерти отца, мать проклянет детей своих. Боги отвернутся от людей, слишком велика будет мерзость, живущая в людских сердцах. Скоро багровые реки потекут по земле. Вот тогда Зверь выйдет из тени и покажет себя миру. Он получит престол предательством и обманом, но всем будет казаться, что корона предназначена ему по праву, и лишь немногие увидят правду. Ложь, изреченная им, будет радовать ваш слух. Его жажда мести и крови воодушевит вас. Вашими руками он будет приближать приход Последнего Царства. С его воцарением война охватит весь мир. Каждая отнятая огнем и мечом жизнь будет умножать его могущество. Никто не заметит, как живое станет мертвым, а мертвое живым.
- По каким признакам мы узнаем Зверя?
- Он будет лжив и коварен. Никто не распознает в нем обманщика. Он очарует тысячи, и они с радостью пойдут за ним на смерть, чтобы в назначенный час, когда перевоплощение Зверя будет завершено, занять место в его войске Восставших.
- Что будет дальше?
- Третье Нашествие. Великая Тьма. Граница между миром живых и Неназываемой Бездной исчезнет. Сила Зверя станет неодолима.
- Можно ли остановить Зверя?
- Остановить? – Элика наклонилась ко мне, и я невольно отпрянул назад. – Можно ли убить мертвого? Можно ли одолеть силу, которая внушает ужас даже богам? Придет время Зверя, и я вернусь следом за ним. Тогда ты проклянешь час своего рождения.
- Кто такой Зерам Ратберт?
- Он слуга волков. Дитя, вскормленное волчьим молоком. Но он не воплощение Триады. Он средство, а не цель.
- Что ты искал в Харемской обители?
- То же, что и вы – ключ. Но вы опоздали. Вам не перебороть магистров.
- Мы видели пророчество о Конце времен на картине. Зверь будет повержен, и ты, прислужник Тьмы, навсегда останешься в ней.
Я изгоняю тебя, дух! – внезапно крикнула Элика, очнувшись от транса. - Vell`arren te murranne ma Vayr-Annon! Vell`thar te scabah au rhytt!
Ответом был громкий утробный рев за дверью, а потом в запертую дверь посыпались удары. Свечи в комнате разом погасли. Элику сотрясали судороги, она откинулась назад, и я не смог ее удержать – волшебница упала навзничь, едва не повалив сияющий жезл. Я вскочил и схватил лежавший на кровати меч. В дверь еще раз ударили, а пару секунд спустя раздались громкие вопли внизу, в трапезной. Мне показалось, что я узнал голос Джарема.
- Элика! – Я бросился к магичке, попытался поднять ее, но эльфийка была в глубоком обмороке. – Ах ты, мать-перемать!
Оставив бесчувственную Элику, я выбежал из комнаты, пронесся по коридору и оказался на лестнице. Джарем метался среди столов, на него с двух сторон надвигались толстяк-хозяин и его жена – оба в ночных рубашках. В руке у трактирщика был топор. Мальчик, открывший нам дверь, спрятался за стойкой и вопил, пронзительно, на одной ноте – я видел только его голову и перекошенное ужасом лицо.