— Вперед! — сказал Константин. — ДЕС ВАЛЬТ!
И гордо скрючившись, первым протиснулся в трещину.
…
Действительно, особых неприятностей тьма пещеры не представляла. За исключением нытья Пендаля, доставшего даже колобка рассказами о том, как именно безобидному крафтеру страшно. Множество вещей классом не ниже редких вполне достаточно разгоняли подземный мрак. Не то что бы совсем светло стало, но вполне достаточно, чтобы не долбануться головой об очередной сталактит.
Отсчитав нужное количество поворотов, отряд вышел к озеру. Противников или стоящих внимания препятствий им не встретилось, и путники немного расслабились.
— Ваша милость, можно я водички наберу?
— Нет.
— Ну-у-у-у, ва-а-а-аша-а-а ми-и-и-илость…
— Стой! Куда?!!!
Фофан, не спрашивая разрешения, ломанулся к озеру со светящимся дном и припал к воде. Сушняк доконал бедолагу.
Вы, наверное, думали, что сейчас из воды выпрыгнут гигантские щупальца и утянут несчастного на дно? Или вылезут какие-нибудь скелеты и начнется неравный бой? Или колобок, отравившись, умрет в страшных мучениях?
Ничего подобного не произошло.
Фофан напился, и путешествие продолжилось.
А Пажопье под шумок успел наполнить фляжку.
Присмотрелись к светящемуся ровным зеленоватым светом непонятному предмету на дне кристальной чистоты озера. Но что это такое, не поняли и решили не ломать над этим головы.
Тишину разбавлял лишь мерный стук капель и дыхание спутников.
Лаз, как и было сказано, обнаружился. Вот только был перегорожен вмурованной в стену решеткой.
Зачем и кто ее установил — совершенно неясно. Крот? А не проще ли тогда обвалить тоннель? Или, учитывая его землеройные таланты, понаделать отводы-ловушки. Деревенские? Точно нет. Староста бы знал и уж о таком препятствии, несомненно, сообщил.
Поскольку иного пути приключенцы не знали, решили решетку ломать.
Решить — легче, нежели сделать.
Особо шуметь они не хотели, в пещерах звук разносится очень далеко. Потому, орудуя кинжалами, в час по чайной ложке ковыряли каменной твердости цемент. Ковырял Пендаль. Во-первых, как слуга, обязанный делать подобную работу, а во-вторых — крафтер-универсал, у которого хоть на несколько единичек прокачан навык каменщика.
Константин и Ставросий молчали и недовольства не выказывали. Почему недовольство должно было иметь место? Так ведь, чтобы дотянуться до решетки, толстячку приходилось попеременно сидеть на плечах то у одного, то у второго.
Спустя несколько часов один из прутов решетки поддался и со скрежетом вышел из паза. Вслед за ним выскочили остальные.
Корзинщик подул на горящие огнем ладошки и решил вознаградить себя за труды парой глотков вина. Все это время фляжка находилась на ответхранении Фофана, дабы не ухрюкался почтенный мастер до окончания производственно-ломательного процесса.
— Демонтаж конструкции окончен, — доложил он. — Спускайте меня, ваша милость.
Константин хекнул и присел на корточки. Его изрядно утомил и бесконечно стеснял этот самый демонтаж. Мало того, что толстячок весил как пять среднестатистических дам сердца разом, которых рыцарь время от времени носил на руках, так еще на голову, в глаза, в нос и в уши постоянно сыпалась каменная крошка. Да и увидь какой посторонний рыцарь восседающего верхом на господине слугу — позора не оберешься.
Колобок, предупрежденный о том, что выдавать Пендалю флягу можно только по окончании работ, придирчиво выполнял функции госконтроля. Он высоко подпрыгивал и старался разглядеть брак. Наконец, убедившись в отсутствии наличия преграды, с явным неудовольствием вернул Пажопье фляжку.
Корзинщик припал к горлышку, сделал два громадных глотка. Замер и упал столбом, как стоял. На спину упал, гулко стукнувшись затылком о каменный пол. Темно-бурая жидкость вытекала из зажатой в руке фляжки, образуя отвратительно выглядевшую лужу.
Батюшка среагировал первым.
Пинком отбросил злополучный Грааль. Склонился над Пендалем, ощупывая, обнюхивая и осматривая.
— Слава Богу. Жив. Просто пьян вусмерть.
— С двух глотков? — удивился взволнованный рыцарь. — С его-то привычкой к этому делу?
— Вино-о-о — ка-а-а-ака! Фо-о-офа-а-а-ан — нет!
— Это не вино. — Ставросий разглядывал быстро испаряющуюся лужу и хмурился. — Не знаю, что, но точно не вино.
Опасливо макнул в жидкость мизинец левой руки, поднес к носу. Вдохнул. Перекрестился. Быстро лизнул.