Самой впечатляющей фигурой из них, вызывавшей восхищение даже у врагов, был, конечно, Саладин. Его происхождение туманно, а взлет к власти – стремителен. Судьба предназначила ему, на беду или на счастье, роль живого олицетворения власти и престижа, и одновременно благородства и гуманности восточной цивилизации Средневековья. В то же время он был несгибаемым защитником традиционного ислама. Его описание как мусульманского optimus princeps, данное Баха ад-Дином и Имад ад-Дином, представляет нам скорее благочестивого правителя, чем отважного рыцаря, и оно никак не объясняет восхищения, которое этот человек вызывал у своих современников и преемников, друзей и врагов. Но легенда, наделившая его местом в «Чистилище» Данте, равно как и в великом множестве эпосов и сказаний, не прижилась в его собственной стране, где намного более известны и почитаемы деяния менее человечного султана Бейбарса. В мусульманских хрониках присутствуют яркие повествования об обоих героях исламского контрнаступления, а еще – о Занги, Нур ад-Дине, аль-Камале и других великих защитниках веры.
Точная характеристика – одна из больших заслуг мусульманских историков. Она используется ими в коротких, но информативных описаниях лидеров франков. Проницательность Балдуина II, воинская доблесть Ричарда Львиное Сердца, неисчерпаемая энергия Конрада Монферрата, дипломатия и скептичная ирония Фридриха II – все это было отмечено и подтверждено мусульманскими историками. Другие суждения представляются менее авторитетными; например, описание святого Людовика IX как хитрого негодяя: разве хитрость – закончить жизнь, прожитую в строгой вере и утопичном идеализме, в глупой экспедиции в Тунисе в разгар лета? (Тем не менее он предстает перед нами как живой в повествовании ибн Васила о его беседе с египетским представителем в тюрьме Мансуры.)
Арабские истории Крестовых походов сравнимы с их христианскими аналогами богатым собранием материалов и хронологической информацией (хотя информация не всегда последовательна и зачастую не совпадает с приведенной в европейских источниках), а также точностью характеристик. Мы не можем ожидать от них полной беспристрастности в отношении к врагу или глубины понимания и оригинальности. Высказанные ими взгляды – это взгляды средневековых мусульманских историков, которые колеблются между прагматизмом и механической пиетистической теологией. Лишь один человек выделяется из рядов старательных хронистов, представляясь настоящим историком, – ибн аль-Атир. Его репутация среди востоковедов снизилась из-за свободного и тенденциозного использования им источников. Но качества, которые снижают надежность его трудов, как документальных свидетельств, – это черты оригинального мыслителя, выдающегося среди множества пассивных компиляторов фактов.
Хотя для этого периода у арабов не было историка ранга Вильгельма Тирского, их общий уровень учености был выше, чем у большинства христианских современников. Следует отметить, что арабы в основном были опытнее в техниках своего творчества и более профессиональны в подходе. О причине этого уже говорилось. Арабские историки Крестовых походов, как правило, являются только частью общей исторической панорамы.
Данная книга никоим образом не является первой попыткой западных авторов показать иные аспекты Крестовых походов. После «Библиотеки крестовых походов (Bibliothecque des Croisades, Paris, 1822) Мишо, великий ученый Рейно, учитель Микеле Амари, создал «Арабские хроники» (Chroniques Arabes, Paris, 1829). В этом труде он собрал переводы и пересказы отрывков из произведений средневековых арабских историков. Они были взяты из манускриптов Bibliothecque du Roi, тогда еще не изданных. Эта новаторская работа, которой до сих пользуются неарабисты, являлась последовательным рассказом о Крестовых походах, созданным на основе арабских источников. Целью автора не являлось знакомство читателя с арабскими источниками ради них самих. То же можно сказать о части, названной Historiens Orientaux («Восточные историки») знаменитого сборника Recueil des Historiens des Croisades, опубликованного во второй половине XIX века под эгидой Академии надписей и изящной словесности. Восточную часть в основном редактировал Барбье де Мейнар, и пять томов, опубликованных в Париже в 1872–1906 годах, содержат отрывки (в оригинале и в переводе) таких историков, как ибн аль-Атир, Абу Шама и Абу-ль-Фида. Этот впечатляющий труд совершенно не приспособлен для чтения, как последовательный рассказ, и его также широко критиковали за плохой подбор отрывков, ошибки в тексте и переводах. Тем не менее он остается широко цитируемым источником, как для востоковедов, так и для специалистов по истории Средневековья.