— Боже мой, Тредуп, мы тебе и так верим.
— Не похоже.
— Очень жаль, господин Тредуп, — сказал Хеннинг, — я бы охотно совершил с вами сделку. Может, продадите мне три снимка подеюхской церкви? Нашему журналу они вполне подойдут. Пять марок за кадр. Согласны?
— Пожалуйста.
— Ну вот, не смеем вас больше беспокоить. Вам тоже пора на боковую.
— Да, пожалуй, на сегодня хватит. Чертовски устал. Осторожно, не споткнитесь. Погодите, я отопру ворота. Спокойной ночи, господа, и большое вам спасибо.
Оба визитера зашагали по улице.
— Как вы думаете, он не соврал? — нерешительно спросил Штуфф.
— Трудно сказать. Как-то у него все слишком быстро нашлось, и пленка наготове, и все кадры пересчитаны.
— О, что касается этого, то Тредуп у нас образец порядка и педантичности. А за сотню марок…
— Вот это меня и утешает. Значит, передайте завтра Калюббе, что ему никого не надо опознавать.
— Передам. Ну что ж, до свидания, господин Хеннинг.
— Где-нибудь наверняка еще увидимся. Мне в эту сторону, к гостинице. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Погасив лампу, Тредуп лег в кровать к жене.
— Элиза, я вот что думаю. У нас два отца города. Обер-бургомистр — правый, там никаких шансов, значит, и толку никакого. А бургомистр — левый, к тому же он начальник полиции. Вот к нему я завтра и пойду.
— Тебе, Макс, виднее, — ответила жена. — Лишь бы денег хоть немножко дали. У Ганса подметки совсем дырявые, а Грете две сорочки нужны.
— Во-первых, пятнадцать марок у нас уже есть. Но за пятнадцать марок меня не купишь. И даже за сто. Вот за пятьсот еще куда ни шло.
После этого супруги уснули.
Каждое утро Тредуп, как обычно, приходит к десяти часам в ратушу и осведомляется у заведующего канцелярией, есть ли какие-либо объявления городских властей в «Хронику».
Сегодня, получив две-три бумажки, он сунул их в портфель, поднялся на второй этаж и через двустворчатую дверь вошел в длинный белый коридор с красными дверями. Он знал, что где-то здесь находится кабинет бургомистра Гарайса, полицейского владыки Альтхольма.
Тредуп читает таблички на дверях: «Рыночная полиция», «Транспортная полиция», «Уголовный розыск», «Комиссар уголовного розыска», «Старший инспектор».
А вот и «Бургомистр». Но красная стрелка указывает на следующую дверь: «Приемная бургомистра. Вход здесь».
О приемной-то он не подумал! Придется сидеть и ждать, а ведь там и другие посетители, кто-нибудь его узнает, и Штуффу станет известно, что Тредуп, сборщик объявлений для правой «Хроники», был на приеме у левого бургомистра.
Поколебавшись, Тредуп повернул обратно. Он не имеет права рисковать своей должностью, основой существования четырех человек.
Однако на лестнице он передумал и вернулся в коридор. За ночь пятьсот марок превратились в тысячу. Полиция и прокуратура нередко выплачивают подобные вознаграждения. А тысяча марок — это уверенность, гарантия, достаток… может быть, и собственная лавочка.
Итак, приемная отпадает. Значит, надо рискнуть! И Тредуп неожиданно для себя рывком открывает дверь в святую святых. Но оказывается, что дверь двойная, и вторую он отворяет уже значительно осторожнее.
Повезло! Бургомистр один. Сидит за письменным столом и разговаривает по телефону. Услышав звук открывающейся двери, он поворачивает голову к посетителю, слегка щурится, всматриваясь в него, и указывает жестом в сторону приемной.
Тредуп тихо притворяет за собой дверь и остается в кабинете. Он стоит, чуть наклонившись, весь внимание и почтительность.
Бургомистр Гарайс продолжает разговаривать по телефону.
Тредуп слышал, что бургомистр — самый рослый человек в Альтхольме. Но увидел он не дылду, а человека-слона, колосса. Невероятных размеров конечности, глыба мяса, распирающая пиджак, двойной подбородок, обвислые щеки, толстые мясистые кисти рук.