И он пошёл за ней, почувствовав, что его путь наконец обретает смысл.
— Зови меня Аннабель, — сказала мать-настоятельница, её тёплая, расслабляющая улыбка подобна была солнечному лучу в холодный зимний день. — А ты будешь Виктор, раз уж одолел чудовище. — В её голосе вновь звучала лёгкая ирония, но при этом в глазах — искреннее уважение к его силе и мужеству. Она не настаивала, но и не оставляла возможности отказаться.
Она мягко повела его вглубь собора, в его тёмные, прохладные недра. Массивные дубовые двери бесшумно закрылись за ними, отделив от городского шума, суеты и беспокойства. Здесь, в тени величественных сводчатых потолков, царила особая атмосфера спокойствия и безмятежности. Аннабель не спеша стягивала с него грязные лохмотья; движения её были аккуратными и бережными, словно она обращалась с чем-то хрупким и ценным. Её лёгкое прикосновение казалось почти невесомым.
Снятые лохмотья она безжалостно бросила в простую каменную урну, стоявшую в углу. Затем, не теряя времени, Аннабель произнесла краткое заклинание. Из её рук вырвался яркий луч белого света, окутав одежду Крида сияющим коконом. Пламя вспыхнуло ярко и быстро, полностью сжигая лохмотья, не оставляя даже пепла. Это было заклинание Истинного Света, могущественное и не терпящее остатков или следов, словно символически очищая Крида от прошлого, от бродячей жизни, от неизвестности. Перед Кридом открывалась возможность нового, чистого и светлого начала.
Нежно, почти невесомо взяв Виктора за руку, Аннабель повела его по извилистым соборным коридорам всё глубже под землю. Воздух становился теплее, пропитанный лёгким ароматом серы и какого-то сладковатого, неуловимого благовония. Они спускались по крутой каменной лестнице, ступени которой казались истёртыми временем и множеством ног. Стены коридора, сложенные из тёмного камня, были влажными от подземной сырости, но воздух оставался чистым и свежим, словно очищенным от земной суеты.
Наконец, они достигли подземных купелей. Это было пространство, высеченное в камне, наполненное паром от горячих источников. Вода в купелях, сияющая нежным перламутровым светом, питалась не только геотермальными источниками, но и тонкой, невидимой магией Аннабель. Она небрежно, но бережно подтолкнула Виктора в тёплую воду. Вода окутала его тело, смывая грязь, усталость и тяжкий груз прошлого.
Аннабель терпеливо отмывала его; движения её были плавными и грациозными, как у опытной целительницы. Она использовала мягкую губку и натуральное мыло, пахнущее травяными настоями. Бель не спеша смывала грязь, словно смывая с его тела все тяготы и страдания, оставляя лишь чистоту и спокойствие. Вымыв его до блеска, она насухо вытерла его тело белоснежным полотном, пахнущим свежестью и чистотой.
Затем, усадив Виктора на первый попавшийся табурет, она быстро, но аккуратно подстригла его длинные платиновые волосы, превратив пышную гриву в короткую, удобную стрижку. Под нож попала и густая борода. Это была не просто стрижка, а символический акт, который стал началом нового этапа в жизни Виктора. Он словно освободился от старой оболочки, от своего прежнего «я», чтобы открыть путь к новому «я». И перед самым ужином Аннабель вручила ему чистые штаны и новую одежду «послушника». Это и послужило толчком для возрождения Крида.
(Сейчас)
Сполето предстал перед Виктором в ещё более плачевном состоянии, чем прежде. Каменные стены, истерзанные временем и бедами, казалось, вот-вот рухнут. В них зияли трещины, словно глубокие раны, а облупившаяся штукатурка обнажала тёмный, сырой камень. На башнях висели клочья разрушенной кладки, подобно рваным знамёнам разбитого войска. Город чах на глазах, его былое величие увядало, уступая место упадку. Тяжёлая, давящая атмосфера витала над городом, предвещая неизбежное. Даже воздух казался давящим.
Виктора глубоко встревожило столь удручающее состояние города. Он помнил его прежним, величественным и могущественным, и это вызывало в нём чувство горькой печали и тревоги. Крид шёл вдоль стены, вглядываясь в разрушения, понимая необходимость действий для спасения города.
На посту городской стражи солдаты выглядели измождёнными и насторожёнными. Они внимательно осматривали каждого прохожего с явной неприязнью и агрессией. Виктор понял, что напряжение в городе достигло предела.