Затем, с молниеносной быстротой, он развернулся и нанёс удар. Его нога, защищённая грубой кожей тяжёлых сапог, с силой обрушилась на челюсть гончей. Раздался глухой хруст ломающихся костей, сопровождаемый сочным ударом. Челюсть отлетела, рассыпаясь на отдельные зубы, упавшие на землю с мерзким щелчком.
Гончая издала пронзительный визг, вновь пытаясь броситься на Виктора, но было уже слишком поздно. Прежде чем она смогла среагировать, его нога обрушилась на её череп, раздавив его в кровавую кашу. Тело обмякло, превратившись в дымящуюся кучу изуродованной плоти.
Виктор не остановился и даже не посмотрел на останки твари. Он просто стряхнул с сапога прилипшие куски гнили и мозгов и продолжил путь к Бель. Его походка была спокойной, решительной, целенаправленной. Он шёл, не отвлекаясь ни на что, взгляд устремлён к своей цели.
С каждым шагом Виктора к жертвеннику, его булатный клинок, всё ещё в ножнах, начинал излучать всё более интенсивное небесное сияние. Это не было отражением света факелов или магических символов на стенах – свет исходил из самого клинка, наполняя его мягким теплом, подобным сиянию звёзд.
Оно не было ярким, а скорее нежным, как лунный свет в ясную ночь. И совсем не ослепляло, а создавало вокруг атмосферу спокойствия и налёт святости. С его появлением в воздухе разлился тонкий аромат ладана и мирры, заглушая удушливый запах серы и гнили.
Но оно оставалось запертым в ножнах, словно скованное невидимыми цепями. Только мягкое свечение просачивалось сквозь щели, освещая путь Виктору, словно божественная милость. Это было не просто благословение, а особое покровительство, предоставленное только ему. Сияние подчеркивало священную миссию Виктора.
Виктор миновал ещё несколько коридоров и вышел в огромную подземную пещеру. Пространство было безгранично, каменные своды терялись во тьме, а пол был усеян костями и гниющей органикой. Сотни факелов, воткнутых в стены и землю, освещали пещеру мерцающим, дрожащим светом, бросая длинные, извилистые тени, которые плясали в такт странным песнопениям. Тени извивались, словно живые существа, подчёркивая зловещую атмосферу.
В центре пещеры, прикованная к грубо отесанному камню толстыми железными цепями, стояла Аннабель. Её бледное лицо, освещённое мерцающим светом, казалось ещё более измождённым. Глаза были полны ужаса, но в глубине всё ещё теплилась искра надежды – слабый огонёк, упорно сопротивляющийся тьме. Её волосы были спутанными и грязными, одежда – изорвана и покрыта пылью.
Вокруг Аннабель кружились члены культа, лица их скрыты под гротескными масками, изображающими демонов и чудовищ. Маски были выполнены из самых разных материалов: грубо обработанное дерево с вырезанными оскалами, потемневшая от времени кожа, холодный блеск металла; а некоторые — самые ужасающие — казались вылепленными из чужой плоти, с ещё дрожащими кусками мяса и проступающими жилами. Маски были не просто украшением, а отражением безумия, ужаса и одержимости их носителей.
Их танец был полон дикой энергии, не поддающейся контролю, словно они были охвачены какой-то безудержной страстью. Их тела изгибались в неестественных позах, руки совершали резкие движения, а ноги топали по камню, вызывая дрожь во всей пещере. Это был не просто танец, а ритуальный экстаз, полный безумия и болезненной одержимости.
Их голоса сливались в монотонный хор, исполняя древние заклинания. Звук был пронзительным и вибрирующим. Непонятные слова пронзали воздух, проникая под буквально под кожу.
В центре бешеного хоровода культистов, подобно тёмному идолу, резко выделялся жрец. Его фигура в длинных изорванных ризах казалась неестественно высокой и худой. На голове – гротескная маска из полированного тёмного дерева, изображающая оленя с длинными, загнутыми назад рогами. Маска пульсировала холодным светом, словно самая глубина мёртвого леса билась внутри неё. Его руки, костлявые и длинные, резко взметнулись вверх, словно он взывал к некому невидимому божеству.
Заклинание вырвалось из его горла низким, гулким раскатом, пронзающим до костей. Звук слился с дикими песнопениями культистов, создавая ужасающую какофонию, которая буквально дрожала в самом воздухе. Воздух сгустился, наполнившись тяжёлой энергией, пахнущей серой, гниющей плотью и чем-то ещё, невыразимо отвратительным.
Внезапно в центре пещеры, там, где жрец держал руки, вспыхнул пульсирующий шартрезовый портал. Он бушевал зелёным светом, меняя оттенки от бледно-изумрудного до ярко-салатового, излучая нестерпимое жара и душный запах серы. Это был древний ритуал, открывающий путь в самые глубины Преисподней. И вот из портала едва выглянул молодой человек.