— Именно это мне и нужно.
Их путешествие было лишь этапом в большой, грязной игре, где ставки крайне высоки, а жалость и сострадание — непозволительная роскошь. Неаполь ждал. Там, среди разрушенных стен и тайных переулков, их ждала новая игра, где правят тени, а старые боги давно мертвы. Крид это знал, и его улыбка отражала вкус неизбежности, как привкус крови на губах.
Ночной воздух, пропитанный запахом пепла и разложения, густо окутывал руины. Остатки некогда величественной базилики, изувеченные ангельской бойней, стояли подобно скелетам, напоминая о былом величии и святости, погребенных под грудой камней и пепла. Виктор Крид и плененная им ведьма сидели у небольшого костра, его пламя дрожало, словно от холода.
Ведьма, закутанная в темный плащ, первой нарушила тягостное молчание:
— Господин инквизитор, куда мы направляемся?
Крид не ответил сразу. Вглядываясь в танцующие языки пламени, он оставался непроницаем, его лицо, освещенное мерцающим светом, было маской. Он понимал её стремление, её игру и надежду узнать о его намерениях. И он позволял ей играть.
Лишь спустя некоторое время, когда молчание стало невыносимым, он медленно повернулся к ней. Его голос, холодный и резкий, прорезал ночную тишину:
— А ты зачем продала бессмертную душу демонам Малика дэ Сада?
Её ответ был тих, спокоен, почти безразличен. В нём не было ни раскаяния, ни страха, только горькая констатация факта:
— Хотела спасти свою деревню от голода.
Крид снова отвернулся к костру, его взгляд был сосредоточен, погружен в себя. Её слова были правдой, но лишь частью правды. Он знал, что за ними скрывается нечто более темное и опасное. Только вот Неаполь давно ждал его, и он не мог более задерживать миссию кардинала.
Пламя костра неохотно охватывало сырые поленья, отбрасывая дрожащие тени на лица Крида и ведьмы. Ночь плотным покрывалом легла на руины базилики, и лишь мерцающий огонь костра отвоевывал пространство у тьмы. Воздух был пропитан запахом пепла, разложения и чем-то ещё, чем-то нечестивым, чем-то... демоническим. В этой атмосфере тягостного ожидания ведьма задала свой вопрос, её голос, спокойный и ровный, прорезал ночную тишину, словно тонкий клинок:
— А что вы знаете о демонах?
Крид не ответил сразу. Повернувшись к ней, он сохранял непроницаемое выражение лица, освещённое мерцающим светом костра. В его глазах мелькнула холодная, жестокая искра. Он понимал: вопрос не случаен, она пытается оценить его знания, способности, границы его власти. Он вновь позволил ей это сделать, наслаждаясь игрой.
Затем, спокойно и властно, но с едва уловимой горечью, он заговорил:
— Лишь то, что сильнейшие из них были сотворены с помощью книги… И вскоре мы повторим это и пленим их. Ангелы, в своей небесной гордыне, не понимают сущности демонов. Они видят лишь тьму, зло, хаос. Но демоны… это извращенное отражение божественного творения. Тень, брошенная светом, и в этой тени заключена мощь, непостижимая для ангелов. Их сотворение – запретный плод знания, прикосновение к самой сути бытия, к силам, существующим за гранью добра и зла.
— А люди… Люди слабы. Их гордыня и духовная слабость — ключ к власти над демонами. Ангелы пытались уничтожить их силой, не осознавая природы их мощи. Люди же, в своей слабости, продают души ради сиюминутного спасения от голода, болезни, страха. Эта слабость, этот поиск легких путей — вот что делает их уязвимыми. Наша же сила — в понимании этой слабости, в умении использовать её. Ты, например, считала, что сделала выбор, спасая свою деревню. Но разве это был выбор? Или лишь иллюзия свободы, диктуемая голодом и отчаянием? Свобода — иллюзия, миф, разрушаемый неизбежностью. Мы все пешки в большей игре.
В этот момент резкая, острая боль пронзила его грудь. Он вздрогнул, схватившись за пазуху. Из-под плаща показался край листа пергамента, объятого ярким, неземным огнём. Это была страница из Книги Демонов Гоэтии, могущественного гримуара, хранящего тайны запретного искусства. Крид с трудом сдержал боль, сжимая горящий пергамент в кулаке. Лицо его побледнело, но он молчал, напряжение в его глазах говорило о внутренней, неукротимой силе. Игра только начиналась. Мы используем слабость людей и мощь демонов для достижения истинной власти.
Тишина, последовавшая за монологом Крида о демонах и человеческой слабости, была тяжелее пепла, оседающего на руинах. Пламя костра, словно живое существо, то вспыхивало, то угасало, отбрасывая тени на лица сидящих у развалин.Ведьма, выждав паузу, произнесла спокойным, но полным скрытой иронии голосом: