Люди, наблюдавшие за ангельским безумием, тоже поверили в свою безнаказанность. Они тоже забыли о своей смертности, предаваясь распутству и разврату, зная, что ангелы сами вершат сей праведный суд. Они извлекали выгоду из хаоса, наживались на страданиях других, предаваясь своим тёмным желаниям. Они тоже позволили высокомерию ослепить себя. Они тоже превознеслись над остальными. Но и они ошибались. Даже в этом кошмаре, даже под крылом ангелов, смерть находила свой путь. Она находила их в домах, на улицах, в их грехах. Они поплатились за свою слепоту, за свою гордыню, за уверенность в безнаказанности. И их смерть была не менее ужасна, чем смерть тех, кто погиб первым от руки ангелов.
А я… я помню, что такое гордость. Гордость за свои действия, за свою силу, за свой путь. Но я также помню, что высокомерие – это путь к гибели. Это слепота, которая ведёт к падению, а затем и к закономерному вымиранию. Настоящая сила – в балансе, в понимании своей своей истиной слабости. И этот баланс – лучший якорь в бушующем море жизни и смерти. И этот якорь становится ещё крепче, когда есть ради кого и чего тебе жить. Когда есть люди, за которых ты готов отдать свою жизнь, когда есть цель, ради которой ты готов преодолеть любые препятствия. Это и есть настоящая сила, настоящее бессмертие – не в теле, а в душе. И это то, чего ни ангелы, ни люди, забывшие о своей смертности, никогда не понимали.
Они решили, что им всё дозволено. Но нет ничего более ошибочного, чем такое мнение. Все люди равны. Все люди смертны. И нет такой силы, которая смогла бы изменить этот закон. Даже ангелы не исключение. Даже боги не исключение. Все мы ходим по острию ножа, и в любой момент можем упасть. И это не несправедливость, а просто закон бытия. Закон, который напоминает нам о ценности каждого мгновения, каждого вдоха, каждой жизни. Напоминает нам, что вся наша сила, всё наше величие – иллюзия, если забыть об этом.
Пройдя ещё несколько кварталов, Крид, словно призрак, сквозь мрак и дождь, добрался до одного из многочисленных разрушенных зданий. В его подвале, заросшим плесенью и мхом, скрывались входы в катакомбы – лабиринт подземных туннелей и склепов, простиравшийся под городом. Вход представлял собой узкую, неправильной формы арку, заваленную частично обрушившейся кладкой. Воздух из него тянул сыростью и затхлым запахом земли. Виктор, не задумываясь, спустился в прохладную влажную темноту удобнее перехватывая отключившуюся Катарину.
Катакомбы Неаполя представляли собой бесконечный лабиринт узких коридоров, изысканных и жутких одновременно. Стены, сложенные из тёмного камня, были влажными от просачивающейся воды, покрыты сетью трещин и плесенью. В полумраке мелькали тени. В некоторых местах стены были украшены древними рунами, бледными и почти неразличимыми, изображающими сцены из жизни древнего Неаполя. В других местах можно было увидеть останки старых захоронений, перемешанные с осколками саркофагов и гробниц, забытые и оставленные на попечение времени и тьмы. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным запахом плесени, сырости и земли, и ещё чем-то неизъяснимо мерзким, запахом смерти и забвения. В глубине катакомб слышался глухой стук капающей воды. Виктор шёл вперёд, его меч, наполненный магией света, освещал путь, прорезая мрак и отбрасывая лёгкие тени. Он шёл мимо склепов, мимо чужих костей, мимо намалёванных кровью сектантов рисунков, напоминающих о древних ритуалах и захоронениях. Время здесь казалось застывшим, а воздух — пропитанным историей и вечной тоской забвения. Наконец, он вышел из катакомб, и перед ним раскрылся вид на порт Неаполя.
Порт представлял собой ужасающую картину разрушения. Разбитые корабли лежали на боку, их мачты, похожие на кости гигантских морских чудовищ, торчали из воды, смешиваясь с обломками мачт и досок. Причалы были разрушены, их остатки пронзали рваные трещины, словно поверхность земли была разорвана от невыносимого давления. Вода в гавани была грязной и тёмной, покрытая слоем маслянистой плёнки, отражающей бледный свет неба. В воздухе витал запах солёной воды, смешанный с запахом гниющих досок и давно разлагающейся плоти. В этой мрачной атмосфере, среди разрушенных зданий и погибших судов, стоял его старый друг.