Клэр. Морской залив — чайки, приливы, дюны…
Феличе. Несмотря на протесты матери, он все же повез нас туда как-то летом. Мы были еще детьми, и как раз перед школой…
Клэр. А мама не захотела жить в «Лорелее» на самом берегу, и пришлось поселиться в «Коммерции», в деловом районе. Мы топали мимо муниципалитета в длиннющих халатах, а мама все время пилила папу: «Я ведь счета проверила. Еще денек — и выкатываемся».
Феличе. Отец сначала просто лениво усмехался, лежа на песке, но в конце концов заорал на нее: «Иди обратно в свою „Коммерцию“ и перепроверь еще раз. Вычитай, дели, но здесь больше не возникай! Из-за тебя и солнце скрылось!»
Клэр. И он поднял нас, и мы пошли в другое место…
Феличе. Подальше от муниципалитета, мимо маяка, прямо в дюны. Там сбросил костюм — без него он был гораздо красивее, — и мы тоже разделились, и понес меня на своих гладких золотых плечах прямо в воду, бросил — и я сразу же научился плавать, будто умел всегда…
Клэр (показывая на публику). Феличе, там кто-то сел спиной к сцене, он что — лекцию читает?
Феличе. Это же переводчик.
Клэр. Господи, и он переводит им то, что мы говорим?
Феличе. Конечно, и объясняет систему, по которой играем. Для этого он и пришел.
Клэр (чуть не плача). Но я не знаю, что дальше, я…
Феличе. Зато я знаю.
Клэр. Правда? И что же? Сидеть и весь день смотреть на вытертый ковер, на эту розу, ждать, когда она совсем завянет?
Феличе. А что тебе еще делать? Или ты хочешь проявить активность и испортить пьесу?
Клэр. Да нет, ничего я не хочу. Вся моя активность в том, что я целый день, а иногда даже ночью брожу по дому, словно что-то замышляя. И, кажется, знаю что.
Феличе. И что же?
Клэр. А то, что хочу выйти! Выйти — это крик души! — хочу выйти!
Феличе. Ты хочешь выйти и кого-нибудь позвать?
Клэр. Да, выйду — и позову.
Феличе. Так выходи!
Клэр. Одна? Только не одна!
Феличе. В такой прекрасный вечер женщина сама может выйти и кого-нибудь позвать.
Клэр. А мы выйдем и позовем кого-нибудь вместе.
Феличе. Я не могу, мне придется остаться.
Клэр. Это почему?
Феличе. Охранять дом от…
Клэр. От кого?
Феличе. От непрошенных гостей! Кто-то ведь должен остаться — так это буду я, а ты, Клэр, иди и зови. Сегодня утром, вставая, ты, наверное, уже знала, что этот день будет для тебя необычным, не таким, как все предыдущие. В этот день ты выйдешь и позовешь кого-то, будешь улыбаться, радостно болтать. Смотри, ты вымыла голову — она теперь стала пшеничного цвета. А как красиво заколоты волосы! А глаза — смыла серебристо-голубую краску, и теперь у тебя ну просто ангельский лик! С таким лицом да в такую погоду — ну давай же, действуй, зови! Знаешь, что тебе надо сделать? Везде, куда будешь заходить, говори так: «О, какая же я дура — выйти без сигарет!» Тебе, конечно, дадут, а ты сунь их в сумку, принеси домой, и мы с тобой покурим. Давай же, иди! (Открывает ей дверь.)
Клэр. Зачем ты открыл дверь?
Феличе. Чтобы ты вышла.
Клэр. О, какое внимание! Ты так любезен — открыл дверь и хочешь, чтоб я вышла без перчаток и зонтика? Но все же тебе не хватает воображения, раз ты представил, что я выйду одна.
Несколько секунд они стоят у открытой двери и смотрят друг на друга: ее руки и губы дрожат, его рот кривится в легкой и нежной улыбке.
Представь-ка, вот я выхожу одна, а перед домом толпа, скорая помощь, полиция — все это уже однажды было… Нет, одна я не выйду. (Захлопывает дверь.) Да меня и ноги-то не понесут. А что до улыбок и разговоров, то на что я гожусь с кукольным выражением лица и слипшимися от пота волосами… О, да меня никто и не позовет — что ты, какие друзья?.. Разве кто-нибудь из цветных, какая-нибудь девка, — если ей позволят.
Феличе. Это твоя идея, ты все кричала: «Выйду!» Ты, а не я.
Клэр. Да у меня и в мыслях не было — одной, без тебя, коль скоро ты в растрепанных чувствах…
Феличе. А ты в каких?
Клэр. Нет — представь себе: я зову, а в ответ мне рев пожарных машин и пистолет — бабах! А я что, должна продолжать болтать и улыбаться? (На глазах у нее выступают слезы, а рука тянется к Феличе.) Да нет же, я вскочу и побегу, а сердце прямо там, на улице, и остановится!