— Что? — Шэн изумился. — Откуда здесь мертвецы, кроме Вэя?
— Не знаю, но их словно двое, и гнев одного страшен, как девять кругов ада демонов Яньвана, а второй точно слуга, но именно его запах сохранился на останках. Поутру во всем разберёмся. Я по запаху найду его в два счёта. Просто мочи нет сегодня по кладбищу в потемках плутать.
— Ты хочешь сказать, что этот мертвец сейчас где-то здесь, на Восточном кладбище?
Сюаньжень убрал пион, и его нос зримо дрогнул на ветру, принюхиваясь.
— Ветер юго-восточный… Похоже, что да, он в той стороне…
Ван Шэн мало что понял, но сам чувствовал себя неуютно, ибо оказался бесполезным. Вернувшись домой, он направился к своему домашнему алтарю, где кроме отца его матери и покойного старика Дуна на почётном месте стояла табличка Фу Юншена, Князя-призрака и его названного отца. Шэн долго молился, прося помощи, однако душа Фу тоже не отозвалась, Шэн только слышал в ушах чье-то тяжелое дыхание. Почему? В начале седьмого месяца владыка загробного мира Яньван отпускал души на две недели, поэтому в это время люди встречали своих родных, а в середине месяца — провожали. В дни седьмого месяца миры небес, ада и мир живых открыты друг другу. Почему же именно в это время и Вэй Сыюн, ни Фу Юншен не отвечали ему?
Расстроенный, Шэн отправился в свои покои.
На следующее утро Ли Женьцы встретил их в Судебном магистрате. Он сообщил, что дело нужно раскрыть немедленно: родственники Вэя уже подали жалобу императору на нерадивость следователей, и хотя к ним в Судебный магистрат дело попало только вчера, это ничего не меняет. Действовать надо быстро. Ван Шэн кивнул, а Сюаньжень, который зачем-то воткнул в волосы свежий цветок древесного пиона, хоть отродясь не был замечен в кокетстве, сказал, что готов идти на Восточное кладбище.
На погосте их ждала довольно пестрая компания из двадцати человек: это были два местных священника, в чьи обязанности входило бдение у гробницы и жертвоприношения духу усопшего, охрана кладбища и разъяренные родственники покойного Вэя. Все-таки семейство было культурным: несмотря на ругань и крики, кулаки в ход не шли, но родня Вэя яростно обвиняла и охрану, и священников в наглом манкировании своими обязанностями.
При появлении людей из Имперского Судебного магистрата все смолкли, но судя по поведению родни, уходить никто никуда не собирался. Ли Женьцы величественно проследовал в осквернённую гробницу, Шэн и Сюаньжень, снова сунувший нос в цветок, снятый с головы, зашли следом.
Днём гробница выглядела меньше, темнота не скрадывала углы, останки на полу выглядели совсем жалкими, наполовину уничтоженными. Шэн напрягся, почувствовав присутствие духа, присел на каменное возвышение и перестал шевелиться. Сюаньжень заметил это, вынул нос из цветка и начал кружить по гробнице. Ли присел возле останков и внимательно разглядывал их.
Сюаньжень придвинулся к порогу и втянул в себе воздух. Шэн уже пришёл в себя, поднялся, поймал взгляд Сюаньженя и кивнул.
— Ли, мы пройдёмся по следу, я что-то странное чувствую…
Ли Женьцы, не отрывая взгляда от искореженных частей скелета, пробормотал что-то, что оба они истолковали как согласие. Сюаньжень сразу двинулся на северо-запад кладбища, остановился в отдалении, где не было видно родственников покойного.
— Что скажешь, Шэн?
— Покойный проклинает какого-то Вэя Сыляна, как я понял, собственного старшего сына. Тот забрал у кого-то землю для захоронения отца. Но как это возможно? Род Вэй богатый и влиятельный, зачем отбирать, почему не купить? Но дух в ужасном состоянии, клянет сына и ничего не объясняет.
— Ладно, пошли, найдём осквернителя.
— Ты взял его след?
Сюаньжень злобно хмыкнул.
— Такое и захочешь, не потеряешь…
Они двинулись по боковой аллее, засаженной кипарисами. Сюаньжень шел по следу, как гончий пёс, и вскоре остановился у небольшого захоронения некоего Чжао Лю, как с ужасом заметил Шэн, тоже разрытого.
— Никто его не разрывал. Он сам выходил. Сейчас он там, — уверенно ткнул обвинительным жестом в могилу Сюаньжень.
Ван Шэн присел на корточки рядом с могилой и вызвал дух покойного. Несколько минут не двигался, потом пришёл в себя.
— О, боги…
— Что там? Неужели его придётся снова выкапывать?
— Нет, пойдём отсюда. Он не более виновен, чем нож, который убийца втыкает в жертву. Он, Чжао Ли, действовал по приказу своего предка Чжао Лина, а виноват во всем, как я теперь понял, действительно Вэй Сылян… Однако надписи на стенах он не делал. При этом боюсь, копать придётся, иначе мы ничего не докажем.