Шэн и Сюли любовались горящим потоком, а Сюаньжень вертел головой по сторонам и, наконец, дернул за рукав Шэна.
— Вон одна из этих «красавиц», толстушка в красном платье, а вон там у перил моста стоит вторая — в зеленом. Первая — Чжан Цзяньхуа, вторая — Си Мэй. Третьей нигде не вижу. Как там её звать-то? Ши Юнлянь? Её тут нет.
— Ты прав… Может, я провожу Сюли домой, а ты подойди к ним поближе и запомни хотя бы их запах.
— Нет, не уходите, я сейчас вернусь.
Фонарики постепенно уплывали по течению, скрываясь вдали, напоминая о близких, ушедших из нашего мира в течение года, души усопших удалялись вслед за фонариками, это значило, в этом году на земле, наверняка, не случится ни больших бедствий, ни малых печалей, год пройдёт мирно и спокойно. Погасавшие фонарики никого не огорчали: они выполнили своё предназначение, провели бесприютные души из Инь в Ян…
Сюаньжень же просочился мимо двух щеголей на берегу, и почти в плотную приблизился к толстой красавице, покрутился возле неё, тут же направился к мосту, обогнул вторую девицу, прошёл до конца моста, взял у старого монаха амулет на счастье и вернулся к другу и жене.
— Здесь их точно не прикончат. Я не чувствую ни в ком замысла убийства. Но девиц я запомнил и найду их даже под землей.
Шэн угрюмо кивнул. Он понимал, что они сейчас бессильны.
— Ладно, пошли домой.
Они втроем миновали два квартала, подошли к воротам своего дома и тут с удивлением увидели как с противоположной стороны квартала к ним с фонарями в руках бегут двое, в ком Сюаньжень, чуть пошевелив носом, со ста шагов безошибочно узнал Ли Женьцы и Сю Баня.
— Это начальство.
Сюли хмыкнула и ушла во двор, а Шэн и Сюаньжень остались. Сю Бань и Ли Женьцы, задыхаясь от быстрого бега, наконец приблизились и воротам и остановились отдышаться.
— Что-то стряслось?
Сорокалетний Ли Женьцы, как более молодой, отдышался первым.
— Нас вызвали в магистрат, там ждал посыльный, он прибежал из префектуры[1]. Нас срочно требуют туда. Хоть вообще-то я никак не могу понять, почему не обеспокоили следователей Ханьлинь, и почему в последнее время из нас сделали филиал городской полиции? Почему именно мы должны бегать по каждому месту преступления?! — эта наглая шпилька была явно выпущена Ли Женьцы, чтобы уколоть Сю Баня.
Однако не вышло.
— Потому и зовут, — отдышавшись, спокойно отозвался Сю Бань, — что все в столице видят: стоит пригласить людей из Ханьлинь — и толку не будет, а пригласи умников из Имперского судебного магистрата — и дело решается за считанные часы, — с гордостью отбрил Сю Бань. — Сам император сказал, что магистрат работает великолепно, и в конце года я могу снова подать рескрипт на повышение лучших сотрудников.
Ранги повышались раз в три года, и подобная милость императора была значительна. Ли Женьцы сразу забыл о своих претензиях и не стал продолжать начатый разговор.
— Так что случилось в префектуре? — Сюаньжень вернул разговор в деловое русло.
— Ещё не знаем, но там сейчас один из принцев, и нам приказано явиться немедленно.
— Принц в ямыне?
— Посыльный сказал — да.
— Ладно, поторопимся.
Чанъаньский ямынь представлял собой официальную резиденцию столичного префекта Ши Луна. Располагался ямынь в центре города, неподалеку от Приказа придворного этикета неподалеку от Шаньхэ, и занимал почти два квартала, включая место для приёма посетителей, судейский зал, тюрьму, казначейство и оружейный склад. И что там могло случиться такого, что потребовало бы присутствия следователей?
Едва переступив порог приемной, они услышали звон бьющегося стекла и разговор на повышенных тонах. Ругались двое — префект Ши Лун и принц Ли Цзянь. Сюаньжень и Шэн знали обоих, неоднократно встречая их на императорских банкетах. Ши Лун был толст, как бочонок, однако его физиономия несла выражение ума и хитрости, а принц, хоть и не был красавцем, был довольно миловиден, но в глазах его плясал какой-то дьявольский огонёк.
— В чём вы меня обвиняете? Я сделал это по вашей же просьбе! Если вы сами не можете уберечь своё имущество, в высшей степени нелепо обвинять в этом меня!
— Откуда я мог знать, к чему это приведёт? Но теперь выходит, что из-за полученного звания моя дочь может оказаться в беде!