Сюаньжень поморщился.
— Не петушусь я вовсе. Если чиновничий ранг — твоя заслуга, это одно, а если милость канцлера — это другое. Я должен попасть в первую десятку: у них есть возможность устроиться в столице. Но сейчас я подумал: лучше просто зарегистрируюсь в ямыне[1] и открою контору по поиску пропавших вещей и расследованию убийств. А ты… может, присоединишься?
Шэн растерялся. Он действительно никогда не думал зарабатывать своим потусторонним даром. Но сама идея была недурна, да и этот Лис-бодхисатва тоже нравился ему. Чем глотку в театре драть, лучше и впрямь уголовные загадки разгадывать, как великий судья Ди?
— Но зачем я тебе, старший? За компанию?
— С чего бы? Я раскрою преступление только по свежим следам, но не все преступления раскрываются по свежим следам. А умение говорить с мертвецами и видеть суть человека? Это дорогого стоит.
Шэн пожал плечами. Он всегда восхищался судьей Ди и любил забываться от собственных забот, слушая рассказы старика Дун Фана о раскрытии сложных преступлений. Но самому стать судьей?
— Ладно, но подождём результатов экзамена, а там и решать будем, куда деваться. А пока, может, пройдемся по городу?
Сюаньжень не возразил.
Оба вышли в город. На площади перед храмом Конфуция шло театральное представление. Голоса актёров, крики торговцев и гул толпы сливались в шум, подобный жужжанию тысяч шмелей. Вся площадь была запружена народом, женщины смотрели на актёров, стоя на телегах, через головы публики.
Оркестр на сцене состоял всего из восьми музыкантов. Сквозь шум толпы неслись звон меди, завывание гонга, и удары барабана, отбивающего ритм. Повелительный жест актёра, слово, поворот головы и даже глаз, — всё подчинялось этому ритму, и эта музыка пьянила и влекла.
Слушая игру актёров, Шэн изумился их совершенной дикции, доносящей слова даже сквозь многоголосый шум толпы и вопли разносчиков.
Однако на лице Ченя Сюаньжена никакого восторга не читалось.
— Тебе не нравится представление? — с удивлением спросил Шэн Сюаньженя.
Тот с досадой вынул веер и прикрыл нос ладонью.
— Что тут может понравиться? Люди напиваются и блюют по углам, жгут фейерверки, пыжи которых воняют по обочинам, воздвигают нерукотворные памятники, вонь от которых просто шибает в нос! Вон тот подлец в синем халате только что нагадил за палаткой старьёвщика! А мерзкая братия странствующих монахов? Вон стоят двое! Они носят заступы, которыми вырывают могилы для валяющихся на дороге трупов и смердят, как чумная яма! И ты хочешь стоять на этой вонючей площади и драть глотку?
— А что вон те солдафоны из городской гвардии, старший? От них исходит аромат цветущих слив? — невинно вопросил Ван Шэн.
Сюаньжень сделал вид, что не услышал вопроса.
— Из той таверны на углу идёт отменный запах жареной курятины. Пойдём туда.
______________________________________
[1] Городская администрация.
Глава 12. «Гуань». 觀 Созерцание
Юношеское созерцание. Созерцание сквозь щель.
Созерцание своей жизни. Созерцай блеск страны.
Благоприятно быть принятым у императора.
Созерцай свою жизнь. Созерцай жизнь других.
Благородному человеку беды не будет.
По окончании экзамена листы с ответами обрабатывались службой опечатывания. Первая проверка экзаменационных текстов обычно проводилась должностным лицом, проводящим экспертизу, а затем работы передавали экзаменатору, который устанавливал итоговую оценку. С командой экзаменаторов работал легион надзирателей, регистраторов, печатников, переписчиков и специалистов по оценке литературы.
Но на сей раз надзиратели сразу принесли сданные работы первого потока в кабинет Юаню Цаньяо по его требованию. За закрытой дверью канцлер торопливо перебрал сочинения и легко нашёл работу Ченя Сюаньженя из Гуаньчэна. Внимательно просмотрел от начала и до конца.
Какая мощная каллиграфия! Мощная, но очень странная: точно сумасшедший взмах кисти сдерживало могучее усилие воли, заставляя злого демона идеально переписывать буддийские скрижали. А написано отлично! Точно по шаблону, ничего лишнего. Правда, один иероглиф был изображен не совсем точно. Но ничего страшного. Не заморачиваясь с тушью из Гуаньчэна, Юань Цаньяо осторожно исправил недочёт. Работа стала идеальной, Юань Цаньяо вывел на полях высший бал, отметив кругами наиболее интересные места.
Теперь надо было дождаться эксперта Му, но Юань решил не ждать, а начал въедливо проверять остальные работы. Все они были достаточно заурядны и пестрели ошибками, он оценивал их объективными средними баллами, но тут ещё одна работа привлекла его внимание. Она была написана тончайшей кистью толщиной с пару мышиных усиков, и поражала красотой каллиграфии. Мысли же, безусловно, правильные, хоть и несколько затертые от бесконечных повторений, были выражены стилизованным языком древней династии Цинь. И ни единой ошибки! Талант!