Третий собеседник Шэна был хуже всех, ибо госпожа Чжао никогда его не видела. Однако её сын неоднократно беседовал с ним, сидя в одиночестве на веранде их дома, называя его господином Фу. Об этом Чжао Ши вообще старалась не думать.
…Но почему сейчас из-за нескольких слов сына они неожиданно обрели кров над головой, и Шэн, как поняла Чжао Ши, уверен, что кров этот станет их домом, а их положение в доме скоро даже упрочится? Почему он так решил?
— Я подумала, — сказала Чжао Ши сыну, — что мне стоит подойти к ней и предложить… — она указала рукой на расшитый ворот платья. — Я могла бы шить на семью и мы бы не чувствовали себя нахлебниками.
Слова замерли у нее на губах: на лице сына точно проступила маска демона: ярость с вздувшимися на лбу венами смягчалась легкой улыбкой.
— Ты что, матушка, с ума сошла? — тихо и зло прошипел он. — Моя мать никогда не будет прислугой в доме моего отца. Поняла?
Госпожа Чжао испуганно подалась назад и поспешно кивнула. Маска демона тут же исчезла с лица сына.
_________________
[1] 720 год н. э.
Глава 3. «Сяо-чу» 小畜 Воспитание малым
У телеги выпали спицы.
От кровопролития уходи,
из страшного выходи.
Уже идёт дождь.
Луна почти в полнолунии.
— Как чувствуешь себя, Сюаньжень? — Цзинлун склонился над проснувшимся учеником.
Сюаньжень вздохнул. Закрылась рана — забыл о боли. Спина за прошедший месяц зажила, легкие очистились, и только голову по вечерам сжимало непонятной болью, от которой пекло глаза, кровил нос и временами глохли уши. По ночам ему снились очень странные сны. Нынешней ночью он видел во сне Сяо Ху, своего лиса, который пришел к нему в чиновничьей шапке шан чжуго[1] и потребовал трижды поклониться ему, ибо теперь он, лис Сяо Ху, принимает его как своего названного сына и именоваться он будет Ху Сюаньжень. Во сне растерянный Сюаньжень, хоть и ощущал во всём происходящем что-то нелепое, покорно трижды поклонился лису и проснулся.
И приснится же такая несуразица? Во-первых, лис умер. Во-вторых, он никогда не ходил на задних лапах и не надевал шапку чиновника высшего ранга. И откуда у лиса может быть столь высокий ранг? И, наконец, зачем лису Сюаньжень в сыновья?
— Всё в порядке, учитель.
Цзинлун вздохнул.
— У тебя всегда всё в порядке, — проворчал он, — но тянуть больше нельзя.
Сюаньжень удивился.
— Тянуть? В монастырь Небесной росы меня примут в любое время…
— Заткнись со своими шуточками… В монастырь? Ещё чего не хватало. Я подал прошение в ямынь[2], и Чжоу Тау подписал документы. Отныне ты — мой приёмный сын Чень Сюаньжень. Поедешь в Чанъань. За пару недель доберешься. Под инь моих заслуг[3] сдашь экзамен.
Сюаньжень смутился, однако быстро пришёл в себя и трижды поклонился учителю, ставшему отцом. Перед ним смутно мелькнуло воспоминание ночного сна, но тут же и растаяло. Потом он нахмурился. Экзамен? Должность? Мечта о чиновничьей шапке, что и говорить, была затаённой мечтой любого в Поднебесной, ведь даже бог процветания Цай-Шень, сидящий за жертвенным столом со слитками серебра и золотой курильницей, изображался в шапке чиновника.
Однако шансы на успех экзаменующегося оценивались как один к ста…
На высших экзаменах в столице проверяли способность разбираться в конфуцианской классике, умение написать эссе по государственному управлению и политике, способности в поэзии. Богатство и благородное происхождение не требовалось: попытать счастья мог любой, чей отец не был ремесленником или торговцем. Однако будь ты мудр, как Лао-Цзы, но уродлив или хром, не видать тебе допуска к экзамену. Чиновник представлял императора: красивая осанка, внешность, речь, почерк были не пустыми формальностями. И понятно, что ухоженные аристократы получали преимущество перед простаками.
Считалось, что чиновники должны представлять собой исключительно «достойных и честных» людей. Поэтому к экзаменам также не допускались рабы, актеры, преступники и дети продажных женщин. Заслуги же отца, его ранг, титул, наградные должности облегчали сыну доступ на высшие отборочные экзамены для занятия должности.
Однако получить допуск — не значило сдать экзамен и стать чиновником.
Стоило ли ехать? Сюаньжень задумался. Если он провалится — разочарует единственного человека, который не предал его в трудную минуту. Однако уже одно то, что Цзинлун защитил его своим добрым именем, позволил называться сыном и пользоваться его рангом, и верил в него, на взгляд Сюаньженя, просто запрещало отказ.