— У меня осталось письмо, отправленное сыном и внуком Лу Гуана. Вот оно. «Грехи мои многочисленны и мерзки, и я достоин смерти, однако мою жизнь пощадили. Боги наказали меня, отняв жизнь у моего отца. Он умер в 15-й день 1-го месяца в большом зале своего дома. Ныне же с почтением, убитый скорбью, я сообщаю вам о горестном бедствии. Лу Ань и Лу Дань, проливающие кровавые слёзы и скорбно склоняющие головы к земле». И подумать только, теперь род Лу прервался!
Чень Сюаньжень скосил глаза на письмо и заметил в углу иероглифы «слезы текут и головы склоняются». Такие письма разносили в сумерках, просто бросая в дверь прихожей, потому что видеть у дверей человека в трауре — было плохой приметой. Все, получившие письма, немедленно отправляли в дом покойного деньги, которые тратились на благовония, свечи и жертвоприношения душе усопшего.
— Что теперь делать? — Юань вздохнул так, что мог бы растрогать камень. — Я подозреваю Лу Юншэнь. Теперь жена господина Лу Аня и она остались наследницами всего имущества. Если супруга Лу Аня родит мальчика, то наследником станет он, но если в утробе девочка… К тому же послезавтра император прибудет в дом Лу Гуана, уже собраны множество буддийских священнослужителей помолиться, возведены семь жертвенников, начнутся службы за упокой души умерших. Но что если убийца в доме покусится на священную особу Сына Неба? Что делать?
К концу печальной речи канцлера оказалось, что ряды следователей, окружавших его, заметно поредели. Там сидели теперь только Сю Бань, Ли Женьцы, Чень Сюаньжень и Ван Шэн. Однако Сю и Ли вскоре отошли, чтобы подготовить трапезу для почётного гостя.
— Господин Юань, а я могу задать вам один вопрос, — тихо обратился к канцлеру Чень Сюаньжень. — Скажите, кто оценивал мою экзаменационную работу?
Юань Цаньяо поднял на него внимательные глаза.
— Я.
— И вы не заметили ошибки в моей работе?
Юань Цаньяо усмехнулся.
— В иероглифе 通 вы не довели до конца нижнюю черту. Я исправил эту ошибку.
— А зачем? — подлинно опешил Чень Сюаньжень.
— Хотел, чтобы вы работали на меня в Ханьлинь.
— А в работе Ван Шэна вам понравилась каллиграфия эпохи Цинь?
— Да, я и его хотел прибрать к рукам. Жаль, не вышло.
Чень Сюаньжень усмехнулся и кивнул.
— Но вы же сами говорили, что вам нужны не таланты, а исполнители.
— Не мне, — покачал головой Юань Цаньяо, — Империи. А мне как раз нужны таланты. И жаль, что вас получил Сю Бань, с учётом, что он и пальцем для этого не шевельнул!
Сюаньжень и Шэн переглянулись. Юань Цаньяо действительно шевельнул пальцем, точнее, кистью, чтобы помочь им. И это именно он отобрал лучшие работы. Сюаньжень лучезарно улыбнулся канцлеру.
— Ладно, после трапезы мы готовы поехать в дом Лу Гуана и разобраться в этом деле. Но попросите у Сю Баня только нас двоих.
Глаза Юань Цаньяо сверкнули.
— Вы точно готовы помочь?
— С нашей стороны было бы неблагодарностью отказать вам в помощи. Мой друг Ван Шэн прекрасно разбирается в подобных делах, ну а я буду у него на подхвате.
Про себя Сюаньжень подумал, что в канцлере Юань Цаньяо есть что-то странное, совсем уж особенное, и это притом, что ни оборотнем, ни лисой, ни духом тот не был.
Как бы то ни было, Сю Бань не смог отказать канцлеру в его вежливой просьбе и откомандировал двух своих сотрудников — Ченя Сюаньженя и Ван Шэна — в один из богатейших домов столицы, только что потерявшего хозяина, главу и достойнейшего человека империи.
__________________________________________
[1]Образ из буддийского канона «Вималакирти»: «И была среди нас Небесная Дева, сыплющая небесными цветами…»
[2] «Открытие пути».
[3] Считается, что у человека три души.
Глава 21. «Цзя-жэнь». 家人 Домашние
Большая семья, раскаяние исчезнет.
Не следует упрямо стремиться к цели,
важно лишь в семье подавать пищу.
Когда домашние кричат, вершится зло и наступит раскаяние,
но будет и счастье. Женщины и дети смеются, будет сожаление.
Богатая семья. Правитель временно занял один дом.
Упорство и авторитет приведут к счастью.
Покойному господину Лу Гуану в Чанъане принадлежала четверть квартала. В его огромном поместье имелись бамбуковая рощица, пруд, заросший розовыми лотосами, а небольшой мост возвышался над гладью пруда и отражался в нём, точно молодой дракон.
Миновав вместе с Юанем Цаньяо парадные ворота и комнату привратника, Чень Сюаньжень и Ван Шэн оказались перед Главным северным домом, лучшем жилище для пожилых людей. Окна выходили на юг, парадный вход украшали гранитные ступени и выкрашенные красным колонны. Две комнаты по обе стороны от дома предназначались для прислуги и использовались как кладовые.