Нет, людская молва приписала гибель Юй Мо и его людей небесной каре за постоянные злоупотребления, и немного дополнила картину этой гибели порождениями живой народной фантазии: а именно — проклятием бога преисподней Яньвана и огненным дождём с небес! А некоторые даже выдвинули предположение, что покарать негодяев явился сам небесный Синий Лев Шиливан, который, как известно, возил на себе бодхисатву Веньшу. И правильно! Нечего воровать из имперской казны!
Сунь Цзун был разумен. Он сам умел сочинять любые сплетни и сеять подозрения в головах начальства. И ему ничего не стоило отделить в известиях из Суяна жемчужины истины от пыли и накипи людских выдумок. Но и в этом очищенном виде новости пугали. Сорок мертвецов на внутреннем дворе и не с отрубленными, а откусанными головами, на что особенно упирал его племянник Сунь Мин, канцелярская крыса, полностью лишенная воображения?! Случайность? Стая голодных бешеных тигров?
Но, в общем-то, Сунь Цзуна тут удивляли и заставляли задуматься только два обстоятельльства: необычно большое число жертв и… присутствие в Суяне в этот момент ревизоров Ченя Сюаньженя и Ван Шэна. Им, во-первых, удалось беспрепятственно добраться до Суяна, миновав засаду, а, во-вторых, им также удалось благополучно покинуть Суян, собрав все нужные сведения о деятельности местных властей.
Нет, предполагать, что этим двоим удалось расправиться с четырьмя десятками вооруженных до зубов людей префекта Юй Мо — это было, разумеется, слишком фантастично. Однако уже то, что они вернулись назад и сейчас наверняка готовили отчёт для Сю Баня, сулило Сунь Цзуну немало проблем. Докопались ли эти щенки до имени Ду Цишаня? Сам Сунь, отправляя этих двух юнцов к Юй Мо, просто послал их на верную смерть: его бесило их усилившееся влияние в магистрате, и покровительство канцлера Юань Цаньяо этим двоим. Но теперь под угрозой разоблачения оказался его собственный покровитель, и если Ду Цишань узнает, что именно он, Сунь Цзун, тому виной — ему несдобровать.
Но что делать? Сунь Цзун решил, что недурно бы навестить Ченя и Вана, и если их не удалось убрать людям Юй Мо, то почему бы это не сделать ему самому? При этом надо было спешить: если они сдадут отчёт Сю Баню — будет поздно. Он запасся пилюлями с ядом гу, и направился на улицу Весенних Рассветов, осторожно миновав дом Сю Баня и приблизившись впотьмах к дому Ченя и Вана.
…Оба они в это время, решив больше не обсуждать возраст Суянской лисы, пили чай. И тут Сюаньжень, прервав чаепитие, поднял голову и принюхался.
— Нас ждёт большая радость, — известил он Ван Шэна. — К нам пожаловал Сунь Цзун собственной персоной. Хоть я и не помню, чтобы мы посылали ему приглашение или выражали желание видеть его.
— Зачем он идёт?
— Судя по запаху от правого рукава его халата, он хочет отравить нас ядом гу.
Шэн поднял брови. Яд гу для обычного человека был лишен вкуса и запаха. Чтобы получить его, нужно было посадить в горшок гадюку, сороконожку, скорпиона, жабу и паука. Они последовательно убивали друг друга, пока не оставался кто-то один. Он-то и становился поставщиком яда гу — главного орудия колдунов. А затевать приготовление нужно было в день Фестиваля драконьих лодок, выпадавший на пятый день пятого лунного месяца. От него тело начинало жечь огнём изнутри. Человека трясло в лихорадке, он терял аппетит и угасал на глазах. После таких ужасных мучений смерть виделась избавлением.
— Ясно. А пока он ещё не дошел, я надеюсь, ты вспомнишь, что в Чанънани нет тигров.
Теперь брови поднял Сюаньжень.
— А причем тут тигры?
— Да притом, что здесь выдать лисьи зубы за тигриные у тебя не получится. Не трогай его.
— Да я и не собирался. Я хотел просто дать ему понять, что он не является воплощением добродетели, но я не ожидал, что он придёт к нам с ядом. Я не хочу иметь на ужин блюда, приправленные гу. Предпочитаю чеснок. К тому же ничего нового и интересного он нам сказать не может. Я не хочу его видеть.
— Хорошо, тогда просто не дай мне упасть.
— Что? — удивленно спросил Сюаньжень и тут заметил, что прислонившийся к столбику беседки Ван Шэн словно окаменел.