Чень Сюаньжень и Ван Шэн с поклонами согласились явиться на праздник, при этом ни один из них ещё не знал, что там им придется воочию убедиться в правоте Сю Баня, походя отмеченной в только что закончившемся разговоре.
Глава 32. «Ли». 履 Осторожная поступь
Наступишь на хвост тигра и не получишь увечий. Удача.
Первичное наступление. Ступай по пути ровно-ровно.
И кривой может видеть, и хромой может наступать.
Но если наступишь на хвост тигра, он укусит.
Воин все же действует ради великого государя.
Наступишь на хвост тигра. "Ху-Ху!" — воскликнешь от страха
Решительное наступление. Будь стойким в опасности.
Рассматривай прежние поступки, исследуй лучшее в них.
На Праздник Очищения Чень Сюаньжень и Ван Шэн начали собираться спустя три дня после проводов Ченя Цзинлуна в Гуаньчэн. Ван Шэн в новом церемониальном чаофу, вышитом супругой, выглядел, как всегда, писаным красавцем, Чень Сюаньжень, облачившись в придворное платье и надев шуфа-гуань[1] для волос, подаренную ему Сюли, тоже разглядывал себя в зеркале не без удовольствия.
В этот раз было объявлено, что обряд пройдет в бассейне Хуацин, одном из горячих источников, который использовался для императорских купаний. И когда Чень и Ван вместе с Ли Женьцы и Сю Банем пришли в Южный квартал, там уже завершались все необходимые приготовления. Для подарков знати от императора были разложены мешочки, в которые традиционно укладывались небольшие ковши и черпаки для мытья из бамбука, банные принадлежности и «бобы для ванн» — мыльная смесь из молотых бобов, гвоздики и лепестков орхидеи.
Император появился со свитой в первой половине часа «Сы-шэ»[2] в роскошном одеянии. Его окружали супруги, наложницы, евнухи и многочисленные племянницы. Даосские служители начали церемонию овящения вод, и все замерли. Каждый год император выбирал одного молодого чиновника для «разлития ароматов»: ему вручали большую корзину с лепестками орхидей, выращенных в императорских оранжереях, и он должен был, раздевшись, войти в воду и рассыпать лепестки по водной глади. Сюаньжень не без основания рассчитывал, что император для этой церемонии выберет Ван Шэна: Сю Бань и Ли Женьцы рассказали ему, что император для «разлития ароматов» всегда выбирает первого красавца из всей чиновничьей толпы, и тот потому в течение целого года задает тон в одежде и в прическах. Сюаньжень даже по дороге поинтересовался у Ван Шэна, умеет ли тот плавать? Шэн удивился вопросу, но кивнул.
Однако ожидания Сюаньженя не оправдались. Император с уверенной улыбкой указал прямо на него. Сюаньжень растерялся и даже смутился: с чего бы это кому-то могло прийти в голову провозгласить его красавцем, да ещё и законодателем мод? Тем не менее, он послушно вышел вперёд, снял чаофу, взял корзину с лепестками и, зайдя в воду по пояс, рассыпал лепестки по водам источника.
После в воду начали заходить все остальные, спеша обязательно захватить несколько лепестков: считалось, если их засушить и сохранить дома, это принесет мир и изобилие. Сюаньжень же, никогда не отличавшийся суеверием, окунувшись по обычаю в источник, первым вышел на берег и оделся.
Придворный ритуал предписывал нескончаемую череду празднеств с музыкой и танцами, во время которых в огромном количестве употреблялись дорогие настойки и вина. И в день Очищения по традиции следовало большое застолье, для которого в павильоне рядом с источником уже были накрыты обильные столы. Чень Сюаньжень привычно занял третье место за столом, куда сели Сю Бань и Ли Женьцы. Однако император снова мановением руки призвал его к себе и усадил за стол, который был установлен рядом с императорским. Чень насторожился: честь была слишком велика. С чего бы? И тут по обе стороны от Сюаньженя опустились две императорских племянницы — принцесса Ли Чэнъань, шестая дочь прежнего императора, и принцесса Ли Ичэн, его восьмая дочь.
Заиграла музыка. Сюаньжень вежливо повернулся сначала к одной, потом к другой девице, рассмотрел их, понюхал и понял, что попал в крупную неприятность: от принцессы Чэнъань шёл тяжелый запах, состоявший из смеси гнева, гордости, распутства, мстительности и наглой дерзости. От принцессы Ичэн смердело похотью, завистью и обидой, однако при этом девица была тупа и ленива.