— Жалил, но это напоминало укус пчелы, была лёгкая боль и покраснение вокруг места укола. Чень Цзинлун долго отсасывал яд и после ещё беспокоился: говорил, что в иных случаях после кажущегося выздоровления может наступить новый тяжелый приступ отравления. Но мне повезло.
— А вот ей — нет. Но яд скорпиона лучше всего подавать в вине или чае. У него есть вкус?
— Да, и запах тоже, но он вязкий, как змеиный, и быстро загустевает. Как он ощущается обычным человеком, я не знаю. Может, наверное, и не заметить.
Ван Шэн сказал, что осмотрит тело. Сюаньжень, поняв, что тот хочет поговорить с духом умершей, прошел с бао в спальню.
Там он быстро осмотрелся и принюхался. Покои были роскошны, через цветную бумагу в окнах струился мягкий вечерний свет, падавший на дорогой ковер. Парчовый балдахин над кроватью струился вниз причудливыми складками. В покоях витали ароматы фруктов, свечного воска, мёда, оливкового масла, притираний, неутоленной мужской похоти и яда скорпиона.
— Наш следователь сказал, что погибшая незадолго до смерти получила подарок — шкатулку из черной яшмы…
Бай Хулян кивнула и указала на большой сундук в углу комнаты. Сюаньжень открыл его. Внутри действительно громоздились сотни мелких коробочек, украшения, упаковки чая, запечатанные кувшины с вином, и прочая мелочь. Была и шкатулка, но Сюаньженю показалось, что разглядеть надпись в золоченой паутине трещин на лаковом покрытии мог только безумец или поэт.
Но запаха яда скорпиона тут не было. Значило ли это, что его всё-таки принёс посетитель? Сюаньжень поморщился. Он не любил нудные расследования, но понимал, что вечно везти ему не будет.
Тут в комнату вернулся Ван Шэн.
Сюаньжень продолжил допрос.
— Кого принимала госпожа Ю Мин в последние дни?
— Молодого господина Му Ляна, сына господина Му из министерства церемоний, молодого господина Пэй Сюня, сына префекта Пуяна, и господина Циня Бо, он один из самых старых клиентов госпожи. Больше никого не было.
— О, даже так… Сколько лет было госпоже Ю Мин?
— Двадцать три.
— Сколько лет Му Ляну, Пэй Сюню и Циню Бо?
— Господину Му — семнадцать, господину Пэю — около тридцати, а хуцзюнь[1] Бо… господину Циню, даже не знаю, около семидесяти, наверное.
— А, так он в самом деле стар? Где её переписка с ними?
— В красном ларе возле кровати.
— Хорошо, попросите никого не мешать нам.
«Матушка» исчезла,
— И что сказал дух покойной? — безнадёжно поинтересовался Сюаньжень. Он уже знал, каким будет ответ.
— Убитая не знает убийцу, говорит, не понимает, за что её могли убить.
— А ты заметил некоторую странность в словах бао?
— Странность? Ты про то, что она назвала имя Пэй Сюня? Это имя упоминал и Сю Бань. Он назвал его одним из женихов императорский племянниц, и Сю сказал, что они могут и прибить тебя ненароком.
— У тебя отличная память, Шэн.
— Ты полагаешь, он — убийца, и решил попрактиковаться на певичке перед серьёзным делом — отравлением тебя? — с интересом спросил Шэн.
Сюаньжень рассмеялся.
— Интересное предположение.
— В любом случае, перед нами совсем мальчишка, опытный потаскун и старик. И причины убийства у каждого будут сильно разниться. Я займусь перепиской, а ты узнай, где они живут, и понюхай воздух у каждого дома. Иного пути расследования у нас нет.
Сюаньжень вздохнул и угрюмо кивнул. Он только сейчас в полной мере осознал, как разленился, сразу находя убийцу по запаху. Он оставил Шэна за чтением любовной переписки покойницы, а сам уточнив в бао, где жили клиенты Ю Мин, утонул в начинающихся сумерках.
Юго-восточный квартал Чанъани включал в себя дюжину обнесенных стенами закрытых палат, десяток буддийских монастырей и три даосских аббатства, почтовую станцию и пару гостиниц. Помимо веселых кварталов с романтическими названиями «Беседки цветов и ив», «Убежища грез», «Мир цветов», к северу от этого юго-восточного сектора города половина его была отведена под кладбище.
Именно здесь проживал Пэй Сюнь. К тому времени, как Сюаньжень добрался туда, на улицы города спустилась ночь, усугубленная новолунием. Сюаньжень обернулся лисом и беззаботно сунулся в собачий лаз, но тут же выскочил назад: его сразу учуяли две собаки и подняли жуткий лай. Вот же, шавки поганые! Лис тут же обрел очертания призрака и заструился вдоль стены. Собаки, потеряв запах, замолкли и удивленно нюхали воздух.
Проникнув в дом, Сюаньжень с центральном зале заметил двух человек, уже основательно набравшихся.
Призрак лиса прислушался.
— Да не расстраивайся ты, Сюнь, пока ничего же не случилось…