— А я хочу попрактиковаться на живых и прошу не мешать мне! Пошли. Схвати его осторожно! Это приказ, слышишь! — зло прошипел Ван Шэн.
— С каких это пор ты, младший, мне приказываешь?
— С тех самых, когда ты, лис треклятый, разучился держать себя в руках и начал подследственным головы откусывать!
Сюаньжень рыкнул что-то себе под нос, однако физиономия его на глазах снова приобрела человеческие очертания. Лис исчез.
— Ладно, пошли, — добродушно кивнул он.
Уже совсем стемнело. При лунном свете, когда после раскаленного дня повеял прохладный ветерок, и течение слегка покачивало множество судов, усыпанных цветами, обвитых лианами и украшенных фонариками, «цветочные лодки» казались романтическими пристанищами для отдыха и удовольствий. Но Шэн и Сюаньжень, быстро миновав мост, вышли на проспект.
Сюаньжень, не спуская глаз с Сюэ, усмехнулся.
— Воробей ловит цикаду, не зная, что на него охотится лис. Но он странно ведет себя для заговорщика.
— Почему? — удивился Ван Шэн.
— Те обычно полностью поглощены своим делом, они не будут тратить время на чужих жён. А этот упорен.
— Ну, я заговоры не устраивал, так что не знаю. Возможно, он просто хочет пока узнать, кто эти женщины и где живут. Так, осталось полквартала. Хватай его около магистрата и помни: покойника я допрашивать не буду! Не вздумай прибить его как бы ненароком!
— Да я же сказал, что не буду.
Ван Шэн недоверчиво хмыкнул.
— Ты забыл, что вышел у меня из доверия?
— Ладно тебе… Так, давай, хватаем его.
Сюаньжень ринулся на Сюэ и мгновенно скрутил его. Ван Шэн открыл двери, и они вдвоём затащили Сюэ Чунцзяня в подвал Судебного магистрата. Однако там, едва он понял, куда попал, Сюэ лишился сознания.
Шэн засветил свечи, и теперь лицо подследственного проступило отчетливо. Оно хранило следы злоупотребления спиртным, иссохшая кожа сильно старила его. От него и сейчас пахло вином. Однако Юншэнь была явно права — лет Сюэ было не больше тридцати пяти. Одет он при этом был с какой-то нелепой роскошью: парчовый халат-юаньлинпао ярко-красного цвета, его головной сяогуань украшали шпильки и цветы, на поясе, цзинлоу-дае, была выбита золотая чеканка.
— Как певичка с «цветочной» лодки… — злорадно отметил Сюаньжень. — Ну да ладно. Ты хотел допросить его? Не будем тратить время, чтобы привести его в чувство. Пьяный и без сознания он будет куда правдивее. А я поставлю чайник. Хочу чаю. Сюли, кажется, немного переперчила цзунцзы с курятиной.
— Хорошо.
Ван Шэн торопливо погрузился в душу пьянчуги, предварительно удобно расположив собственное тело между столом и шкафами с документами. Сюаньжень же, временами бросая хмурые взгляды на бесчувственного Ван Шэна, рассеянно пил одну чашку чая за другой.
Где-то за стеной пела полуночная цикада. Луна с любопытством заглядывала в окно Судебного магистрата и высвечивала чайник на столе, волевое лицо Ченя Сюаньженя и горы документов, играла желтым лучом на поверхности медных светильников и золотила тусклый бок старой тушечницы
Где-то послышался топот множества ног, и мимо магистрата прошёл патруль. Снова воцарилась тишина, и пение полуночных цикад слилось с ней и растворилось в молчании. В ночной прохладе плыли ароматы благовоний: жасмина, имбиря и амбры, лаванды, шафрана и эвкалипта, путаясь и перемешиваясь, создавая самые немыслимые и безумные сочетания…
— Сюаньжень! — Ван Шэн с силой тряс дружка за плечи. — Сюаньжень, проснись же!
Сюаньжень распахнул глаза и тут же прикрыл их. За окном светало, ночи не было и в помине. Он что, уснул? Да, он не спал прошлую ночь, но заснуть прямо в магистрате?
— Извини, я простоуснул…
— Ничего страшного. Через полчаса придут Сю Бань и Ли Женьцы, надо будет сдать им вора и наводчика.
— Постой, так что ты узнал? Это заговор?
Ван Шэн вздохнул.
— Нет, но это так мерзко. Помнишь, Сю Бань рассказывал нам о тех, кто вырос в знатных семьях? Он говорил, что именно там чаще всего происходит такое, что голодные духи пугаются. «Потомкам знатных родов от рождения дают всё. Смысл их существования — получение удовольствия, а когда каждое желание удовлетворяется мгновенно, они просто не знают, что такое «добиваться желаемого». А когда хотеть уже нечего, наступает пресыщенность и скука. И начинаются опасные игры», — вот что он сказал.
Тут похожая история, однако у Сюэ Чунцзяня возникла проблема. Его отец оказался государственным преступником, их мать, принцесса Тайпин, снова вышла замуж. Чунсюнь и Чунцзянь, дети от первого брака, были отправлены в Лоян к деду, потом их то и дело перевозили от одного родственника к другому. Роскошь они видели только издалека, но Чунсюнь увлекался боевыми искусствами и не очень вздыхал о неприкаянности, а вот Чунцзянь пошёл в деда У Шилена — тот был выдающимся антикваром.