Мама с папой сели сзади, а я села на место рядом с водителем, то есть - рядом с Брейвом.
Мы гнали на всех парах, нарушая все правила дорожного движения и все знаки. Но городок и так пустовал. На дороге изредка попадались машины и всецело нам сигналили, выражая свой протест нашим "гонкам". Мы ехали и ехали, Брейв выжимал из машины всё, что можно было из неё выжать. Но время казалось беспощадным. Наконец, мы прибыли к той самой злополучной реке. Как только машина остановилась, я выскочила, не успел Брейв заглушить мотор. Участок окружили полиция и зачем-то скорая. В душе закралась надежда, что Дарси ещё можно спасти...
Я подбегаю к людям в белых халатах. Они несут на носилках скрытый от глаз бугор, очевидно, человека. На их лицах маска полного безразличия, из-за неё они напоминают роботов, выполняющих заданную команду без тени эмоций.
- Что с ней? - вскрикиваю я, отталкивая одного из мужчин и откидываю белую плотную ткань. Зажимаю рот руками, чтобы не закричать ещё громче от пронзившего меня ужаса.
На носилках лежит бледная, почти прозрачная девушка, которой я не знаю. Всё, что осталось у неё от той Дарси - цвет волос. Он уже не такой прекрасный, как казался мне раньше. Нет, теперь он выцветший, будто покрытый пылью. Лицо же вовсе неузнаваемо. Под закрытыми глазами тёмные круги. На щеке всё ещё жёлтый синяк от удара. А на лбу вмятина. Самая настоящая вмятина! Будто бедную Дарси ударили по голове чем-то тяжёлым, лопатой или кирпичом, я уж и не знаю. От этой мысли я чуть не падаю в обморок. Мужчина, которого я оттолкнула, молча поднимает меня на ноги и отталкивает в сторону. Он вновь поднимает носилки, и они с пухлой женщиной (тоже врачом) загружают их в машину скорой помощи.
- О, боже..., - шепчу я, всё ещё закрывая рот руками. Неожиданно я прикусываю свой кулак и из глаз льются непрошеные слёзы. Чёрт бы побрал мою сентиментальность! Я знаю её всего день! Но мне кажется, что она - моя самая лучшая подруга, самый дорогой мне человек, не считая родителей. И кажется, что я лишилась чего-то бесценного...
Так, соберись, ты должна выяснить, что произошло! Говорю я себе, вытираю слёзы рукой и целенаправленно иду к мужчине в форме. Кажется, это шериф.
- Здравствуйте..., - замечаю значок с именем на кармане его коричневой формы, - мистер Оранж, - бесстрашно смотрю мужчине прямо в глаза. Они у него цвета крепкого, насыщенного кофе, из-за чего с трудом можно понять, о чём он думает и что чувствует. Он, словно те врачи, такой же робот.
- С кем имею честь? - грубым, даже суровым голосом спрашивает мужчина. Чёрт, что же придумать... в голове сама собой возникает мысль.
- Я из школьной газеты, пишу статью о Дарси Маквин, - на ходу сочиняю я, и мужчина смягчается.
- Хорошо, только недолго. Что вас интересует? - я стараюсь быстро придумать репортёрские вопросы.
- Меня интересует всё по этому делу. Что произошло? Почему у Дарси вмятина на лбу? Какой вердикт вынесла полиция? - надеюсь, мои вопросы походят на репортёрские.
Мама с папой тем временем стоят около машины и смотрят за мной издалека. Брейв говорит с водителем скорой помощи.
- Сегодня в пять утра поступил сигнал об утопленнике, мы поспешили приехать. На месте происшествия нам удалось обнаружить тело Дарси Маквин в белом платье из хлопка. Дело уже закрыто. Наши эксперты решили, что это обыкновенный суицид, так что мне больше нечего вам сказать, извините, - механическим тоном говорил и говорил шериф. Последние строчки замкнули в моей голове: "Обыкновенный суицид... обыкновенный суицид..." Белое платье! Как такое возможно? Она ушла домой, переоделась, а потом сиганула в реку? Что за бред?
Мужчина поспешил уйти, но я рванула его за рукав. У меня был ещё один важный вопрос.
- Что вы можете сказать о лице девушки? Почему на лбу Дарси выбоина? - лицо мистера Оранжа исказилось в гневе.
- Я же вам сказал, это суицид. Девушка ударилась лбом о каменное дно реки в результате своего падения! - прошипел мне в лицо шериф и, пока я не успела задать следующие вопросы, быстро ушёл.
Я не верю, что она могла совершить самоубийство! В жизни не поверю в это! Дарси была жизнерадостной и счастливой! В тот вечер с нами она не подавала никаких знаков подростковой депрессии или даже грусти!
- Ну, что там? - нетерпеливо спросил Брейв, поджидая меня у Форда.
- Они признали это суицидом..., - зло, сквозь зубы, сказала я. Парень открыл дверь, и я села на место рядом с водителем. Родители сидели сзади и молчали.