Работники банка засуетились. Первым спустился Сергей Владимирович. Зам по финансам - невиданное дело - заглянул в операционный зал, как-то подслеповато поморгал, разглядывая интерьер, затем молча исчез в темноте служебного коридора.
Затем появился Надир Гасанович. Он уставился на большие часы, висящие на стене, начал что-то прикидывать, шевеля губами.
Аня бросила быстрый взгляд на него и снова уткнулась в свои бумаги.
"Наверное, думает, можно ли свинтить отсюда на двадцать минут раньше", - хмыкнула про себя девушка. Она снова принялась разглядывать документы, лежащие перед ней на столе. Точнее, документами это можно было назвать с большой натяжкой: обычный лист формата А4 был густо покрыт клеточками, крестиками и кружочками; последние полтора часа делать было, ну, абсолютно нечего, а создавать ощущение бурной деятельности хоть как-то было нужно, и она играла сама с собой в крестики-нолики.
Надир Гасанович, судя по всему, так и не пришёл ни к каким определённым выводам, и начал бродить по залу. Своих обычных шуточек по поводу стульев-столов и девушек-красавиц он не отпускал, тем более из всех девушек в наличии имелась только Аня, а Викторию Александровну назвать девушкой можно было с о-очень большой натяжкой - ей было за сорок. На одну только Аню Надир Гасанович решил не тратить бесконечные запасы своего кладезя юмора.
Под столом для посетителей стояло ведро для мусора. Утром какой-то ребёнок бросил туда фантик от шоколадки, а в обед какая-то бабуля четыре раза заполняла бумагу на получение кредита, пока ей не помогла одна из девушек - испорченные листы тоже перекочевали в корзину. И этот мусор тоже не стоил того, чтобы из-за него делать замечания. Надир Гасанович скользнул взглядом по ведру, потом повернулся к двери и молча вышел наружу.
Аня вздохнула, снова опустила глаза на поле битвы и принялась решать, позволить самой себе у себя же выиграть или свести всё ещё к одной скучной ничьей. Да, пожалуй, всё-таки лучше свести к ничьей. Когда у тебя кто-то выигрывает, пусть даже это ты сама, это всё равно немножко обидно.
Было бы чуть побольше денег, можно было бы купить какой-нибудь "тетрис", тогда было бы повеселей. Но эта игрушка - довольно дорогая, а нынешней зарплаты едва хватало на жизнь, одна аренда комнаты отнимала почти половину заработка.
Виктория Александровна подошла так тихо, что девушка вздрогнула.
- Анечка, ты не очень занята? Ты не могла бы тут без меня посидеть?
Девушка смутилась и попыталась закрыть рукой лист бумаги с клеточными баталиями.
У неё ничего не вышло.
- Ты зонтик захватила с собой?
- Ну, да.
Аня в самом деле утром зачем-то взяла его из дома, словно предчувствовала, что будет непогода. Это был тот самый зонтик, который она подарила сама себе на прошлый день рождения и который, невзирая на свою относительную новизну, уже начинал ломаться, однако от дождя пока ещё исправно защищал.
- Взяла, Виктория Александровна.
- А я - нет. Хочу до дождя в детский садик успеть, - Виктория Александровна извиняющееся пожала плечами, - да и Максик всё плачет, ещё привыкнуть не успел. Он в садик только третий день ходит.
Аня кивнула: про Максика она знала, доводилось даже пару раз с ним посидеть, пока бабушка, на которую непутёвые молодые родители постоянно оставляли внука, бегала на приём в поликлинику.
Эта спокойная престарелая женщина, облечённая в этом учреждении немалой властью, Ане всегда нравилось. На первых порах, когда девушка только-только устроилась на работу, Виктория Александровна взяла над ней негласную опеку: всегда показывала, что как что нужно делать, учила заполнять многочисленные отчёты, сводные листы и приходно-расходные ордера, натаскивала на ходу отличать и тут же отсортировывать кассовые документы от мемориальных; в общем делала много такого, за что Аня была ей очень и очень благодарна. Было немудрено, что впоследствии две женщины, несмотря на разницу в возрасте, очень подружились и теперь частенько бегали друг к другу в гости, благо жили они неподалёку: на соседних улицах.