Больше они сюда не приходили.
В крохотном посёлке за прошедшую неделю Алиса стала весьма популярной. Всё объяснялась тем, что Данила по секрету обмолвился одному из своих школьных приятелей, что к ним на лето по программе обмена приехала самая настоящая американская девочка, и после этого частенько на улице к ним подходили совершенно незнакомые Алисе ребята и молча пялились на неё, кое-кто завязывал беседу, но дальше самых банальных вопросов дело не заходило. Впрочем, Алиса выглядела настолько «своей», что её частенько путали с Дашей, и та в меру своего разумения начинала притворяться американкой: начинала что-то быстро болтать не по-русски, экспрессивно жестикулировала, строила страшные рожицы и потом наслаждалась общим замешательством.
Алисе приходилось поспешно объяснять, что Даша просто шутит, а настоящая американка – именно она. Когда же все, слегка разочарованные, расходились, выговаривала сестрёнке, что та компрометирует её страну.
Та в ответ пожимала плечами: для неё фраза «компрометация целой страны» была пустым звуком; такими глобальными категориями она мыслить не умела.
Иногда на Алису находили приступы кулинарного вдохновения. С утра девочка оббегала все магазины, накупала множество продуктов, всякие кулинарные мелочи, и принималась чудодействовать на кухне. Если честно, получалось у неё не хорошо и не плохо, так, средне, но Даша, не привыкшая к домашней пище, считала, что сестрёнка готовит просто восхитительно, и не уставала её нахваливать.
Алиса розовела от смущения: роль хозяйки ей явно нравилась.
Вечер проходил в домашнем кругу – с работы приходили родители. Чем занимался дома Данила оставалось тайной, а девочки читали. Алиса – книгу, которую для неё взял в библиотеке Данила (она прочитала уже половину и не уставала повторять, что это - самая лучшая из тех, что ей доводилось когда-либо читать); Даша одолевала справочник по высшей математике.
- Разве ты что-нибудь понимаешь? – Удивлялся Михаил. – Тут даже мне трудно разобраться!
Даша молча пожимала плечами, но однажды снизошла до объяснений.
- Вы футбол смотрите? – Спросила она.
- Ну, бывает иногда.
- А помните, как вы его посмотрели в первый раз?
- Если честно – нет. А что?
- Вряд ли вы перед этим выучили наизусть все правила футбола. Скорее всего вы сели перед телевизором, вообще мало что понимая, и только потом начали соображать: мол, если эта маленькая круглая штучка влетает в ворота и половина болельщиков радуется, а половина огорчается, значит это и есть то, ради чего эти ребята вообще вышли на поле. Чуть позже вы поняли, что такое угловой, штрафной, разобрались, какие бывают нарушения и сколько и чего за них дают. Через пару лет вы уже стали специалистом.
- Всё верно, - кивнул мужчина.
- Так же и я. Читаю, читаю, читаю… Кое-что уже поняла, кое-что пойму совсем скоро, а что-то - может через год-два-три. Книга, сами видите, большущая, мне её надолго хватит.
Михаил долго молчал, потом спросил:
- Тебе так сильно нравится математика?
- А что тут такого? Мне цифры всегда нравились, даже в детском саду я лучше всех считала… я тогда ещё с мамой жила, - тихо добавила Даша.
- А что потом случилось?
Девочка была уже не рада, что разоткровенничалась.
- Потом её лишили родительских прав! – Сухо ответила она и с такой силой захлопнула книгу, что Михаил вздрогнул. Он понял, что в разговоре поставлена большая жирная точка и ушёл к себе.
Вечером все вместе собирались перед телевизором. Алиса честно пыталась участвовать в общем процессе, но вскоре поняла, что происходящее на экране мало кого интересует, и посиделки перед телевизором – это скорее традиция, оставшаяся с советского времени, чем что-либо ещё.
Спать ложились в десять.
Михаил с Татьяной ещё какое-то время запирались на кухне и болтали о чём-то своём. Не сразу засыпали и младшие обитатели квартиры, тем для разговоров у них было множество.
- А когда мы приедем в Америку, - размечталась однажды Даша, когда девочки лежали в постели, - то сходим погулять на Бродвей.
- Зачем? - Удивилась Алиса, приподнявшись на локте.
- Это ведь круто - по Бродвею гулять. Я в каком-то фильме видела. Там какая-то парочка по Бродвею в начале фильма гуляла, а потом они весь фильм об это говорили... Бродвей ведь в Америке? - Обеспокоилась вдруг Даша.