— Я ничего не придумал, — бодро заявил я вместо приветствия.
— Садитесь. — Следователь открыл папку.
— Кроме того, что книгами можно тушить пожар в квартире. У нас дома, знаете, масса книг. Папа в свое время…
— Ситуация изменилась в вашу пользу, — устало произнес следователь, закрывая папку.
— То есть?
— То есть обстоятельства складываются так, что вам не будет предъявлено обвинение в мошенничестве и хищении в особо крупных…
— Вот спасибо.
Я сел, несколько огорошенный подобными «хорошими новостями».
— Вам инкриминируется на сегодняшний день преступная халатность. Статья тянет до десяти, но в вашем случае — максимум пятерка.
— Пятерка? — переспросил я, чувствуя, как вера в завтрашний день исчезает за поворотом.
— Пять лет лишения свободы, — меланхолично пожал плечами следователь. — Но вам и это не выгорит. Не судим, характеристика, тяжелая травма…
Я бросился искать Гришаева. Получить кучку денег за просто так — одно, а мотать срок — совсем другое. Как назло, мой «благодетель» был в командировке. Я нашел Валди-са и сказал, что мне срочно нужно связаться с его отцом и Алексеем Андреевичем. Объяснил зачем. Сказал, что заготовлять дрова в Сибири не готов и скорее расскажу, как было дело.
Валдис струхнул и пообещал все сделать.
На следующий день они приехали ко мне с отцом. Разговор был долгий, а говорил в основном сам Валдис.
— Пойми, старик, — убеждал он меня, — машина уже запущена. С точки зрения УК то, как сложилось сейчас, — лучший вариант. Ты, конечно, можешь, заложить нас. Одному тянуть за всех обидно. Это понятно. И никто тебе ничего не скажет. Твое право. Мы тебе не родственники, не кореша, так что покрывать нас ты не обязан. Но послушай, что я тебе скажу. Если ты расскажешь, как все было, то ничего не выиграешь. Авария уже случилась, и этого не вернуть. Так что загремим все четверо. Только загремим погромче: групповое преступление наказывается строже. Но ты все равно получишь больше всех. Не обижайся, Олег, но ты ведь был за рулем. Так что сядем все. Но что ты выиграешь? Лично ты?
Ответить мне было нечего. Я сомневался, что все обстоит именно так, как описывал Валдис, но доля правды в его прогнозе, конечно, была. Выйти сухим из воды мне теперь, скорее всего, не светило. Так что стоило выслушать визитеров до конца.
Суть их предложения не изменилась. Эти ребята по-прежнему предлагали мне взять все грехи на себя. Взамен они были готовы заплатить еще сто тысяч и найти хорошего адвоката. Поскольку злой умысел в моих действиях найти было мудрено, то максимум, что мне грозило, — условный срок. В общем, сущие пустяки за подобные бабки.
Взвесив все «за» и «против», я согласился и на эту сделку. А что мне оставалось? Я уже представлял себе, с какой миной следователь выслушает мою новую версию событий. Вряд ли он поверит мне на слово, а против меня на весах будут справка от психиатра и наверняка пуленепробиваемое алиби, приготовленное на этот случай Гришаевым.
Так что я дал согласие и пустился в плавание, завершившееся через два месяца следствия приговором: три года лишения свободы. Черт, не поверите, но я вздохнул с облегчением. Ушлый сыскарь так и норовил повесить на меня еще какую-нибудь аферу, эпизод, как он сам это называл. То объявлялся свидетель, видевший меня возле какого-то сгоревшего дотла склада, то след моего сапога находили на узловой станции, где были выпотрошены несколько вагонов с болгарскими консервами. Аргумент, что сапог у меня нет, его совершенно не смущал.
Короче говоря, я получил три года общего режима. Приобретение так себе. Это ставило крест на институте и радужных перспективах карьеры. Но тогда мне казалось, что все не так страшно. Устоявшийся годами мир рушился, и я полагал, что деньги помогут мне устроиться в жизни после отсидки. На сто с лишним тысяч я мог бы открыть такой коопе-ративище, что дух захватывало. Тюрьма же не казалась мне чем-то худшим, чем армия, которая мне теперь также не грозила. В конце концов, люди в те годы корячиться ехали в тайгу в надежде заработать штуки полторы за месяц. А у меня выходило почти по три, причем авансом.
Нужно было только грамотно решить вопрос с деньгами, которые мне обещали. Забрать их с собой в лагерь я, разумеется, не мог. Но и оставить в руках Валдиса и его папаши их было нельзя. Они уже дважды обвели меня вокруг пальца. Сначала свалили все на меня после аварии, затем надули по поводу условного срока. Их адвокат, кстати, оказался полным дерьмом, неучем и мямлей. Против пламенной речи прокурора этот идиот смог нацедить лишь несколько общих фраз по поводу моего безупречного прошлого и возможного будущего, посвященного искуплению нынешнего греха.