Но ксенос опять бросился вперед, скребя конечностями по каменным плитам. Револьвер отлетел слишком далеко, а гнусное существо уже снова нависло над инквизитором. Черные глаза блестели от голодной злобы.
Кроул движением века активировал руну на ретинальном дисплее, и из крохотных сопел на наруче доспеха вылетели длинные металлические иглы, вонзившиеся в плоть ксеноса, как только тот подошел на расстояние удара когтями.
Существо замерло, вены на его лице вздулись, а из груди раздались судорожные хрипы. Кроул отполз еще дальше и поднялся на колени, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось. На иглах было столько яда, что даже огрин умер бы на месте, но тварь оставалась в сознании, откашливая густую черную слизь из раздувшегося горла. Ксенос посмотрел инквизитору в глаза, широко ухмыльнулся и сглотнул. Кожа создания, освещенная фонарями доспеха Кроула, потемнела, сжалась и, наконец, вернулась в изначальное состояние.
Кроул снова поднял игломет, но существо лишь с интересом взглянуло на сопла.
— Попробуй еще, — прошелестело оно, странно выговаривая слова.
Ксенос выглядел едва живым. Конечности, которые росли у него из выступающего позвоночника, безжизненно свисали, сломанные и разорванные. Кожаный комбинезон покрывали дыры, сквозь которые на тощем теле виднелись глубокие раны. Длинные струйки темной жидкости стекали по костистой шее.
Однако он продолжал дышать, пусть и неровно. Стальная челюсть по-прежнему была на месте и как минимум одна рука еще слушалась его достаточно хорошо, чтобы сжимать длинный изогнутый кинжал. Боль могла замедлить существо, но лишь на краткий миг. Если дать ему достаточно времени, оно, наверное, сумеет подпитать себя за счет собственных страданий.
Но тут вдруг ксенос зашатался и согнулся в приступе кашля. Рука, с зажатым в ней кинжалом, затряслась. Кроул продолжал держать врага на прицеле, хотя это и стоило ему немалых усилий.
— Ты умираешь, человек, — прохрипел ксенос. — Я почувствовал это в твоей крови.
Кроул, болезненно морщась, сменил положение. Существо говорило со странным акцентом, его рот, очевидно, редко издавал подобные звуки, но тем не менее это был готик, совершенно понятный и пропитанный злобой. Ксенос попытался выпрямиться на своих дрожащих конечностях, упал и печально улыбнулся.
— Я хотел увидеть его, — пробормотал он. — Прогнивший Трон. Прежде, чем он рухнет.
— Ты лжешь.
— Постоянно. — Ксенос зашелся кашлем и выплюнул очередной комок слизи. — Но я действительно хотел посмотреть в лицо вашему Императору, только я и Он. Мы оба прожили довольно долго в этом мире. А потом…
— Ты никогда бы не добрался так далеко.
— Но я был близок. — Ксенос придвинулся ближе, и Кроул заметил черные блестящие глаза, смотрящие на него из темноты. — И за мной придут другие, такие же, как я.
— Назови имена! — потребовал инквизитор, чувствуя, что мышцы в вытянутой руке его вот-вот подведут.
— Это опасные знания.
— Я и так считай мертвец. Скажи мне.
Ксенос странно посмотрел на инквизитора, как будто смог придумать новую пытку или заметил что-то интересное там, где не ожидал.
— Их было трое. Они…
В грудь ксеноса вонзилось копье, бесшумно расчеркнувшее темноту. От силы удара существо отлетело назад, задергалось и завопило, нанизанное на ослепительно сияющее лезвие, окутанное дугами молний из раскаленной плазмы. Оно силилось подняться, но не могло.
Кроул зашевелился, попробовал подняться и упал, истекая кровью. Ему казалось, что его тело внезапно стало тяжелым, слишком тяжелым. Инквизитор едва сумел различить силуэт Наврадарана, прошедшего мимо него, чтобы довершить начатое. Перед глазами все плыло, силы уходили, в ушах звучали последние крики ксеноса. Затем они резко оборвались.
Инквизитор, хватая ртом воздух, перекатился на спину. Высоко-высоко, в сотнях метрах над головой, за переплетениями мостов и кабелей, находился источник золотистого света, струящегося, словно дождь.
Только вот на Терре больше не бывало дождей.
Наврадаран подошел ближе. На его золотой броне виднелись сотни отметин от лазерных выстрелов. Кустодий опустился на одно колено подле инквизитора.
— Мог бы дать ему договорить, — с трудом произнес Кроул.
— Все закончилось, — ответил Наврадаран.
Кроул чувствовал, что последние силы покидают его. Он старался бороться, но сознание уплывало куда-то вдаль.
— Я сделался слишком стар для всего этого, — прошептал он, фокусируя внимание на ореоле золотистого света в вышине. — Может, я просто останусь тут.
— Ты уже заработал себе смертный приговор, — сообщил кустодий. — Если останешься, я приведу его в исполнение.
От неожиданности Кроул поднял голову, одновременно чувствуя удивление и раздражение.
— Смертный приговор? За то, что преследовал предателя и ксеноса?
— Это священная земля.
— Это Дворец. Он не успел добраться до Трона.
Наврадаран ничего не ответил.
Кроул снова всмотрелся в кабели, в древний гранитный барельеф с изображенными на нем двадцатью героями, в громадные механизмы над головой, занимавшие множество уровней, в винтовые лестницы, уходящие куда-то в золотистую дымку. Услышал низкий гул, который никогда не смолкал и от которого вибрировала каждая поверхность, а воздух наполнялся статикой. Высоко вверху, высоко-высоко вверху, он разглядел смутные очертания, скрытые в дымке, чего-то блестящего, будто в лучах яркого солнечного света, пылающего, словно расплавленный металл, излучающего одновременно благоговейный трепет и ужас.
Он попытался протянуть руку к этому сиянию.
— Бог мой…
Но тут силы окончательно оставили инквизитора. Его голова упала, ударившись о каменный пол. Стены вокруг расплылись и потекли, будто превратившись в жидкость, мир накренился, свет угас, и, наконец, пришло беспамятство.
Глава двадцать седьмая
Ликование буквально витало в воздухе. Миллиарды голосов одновременно звучали в ядовитом воздухе из узких рукотворных каньонов между бесконечными башнями. Барабаны стучали и рокотали, завывали рога, бесчисленные артиллерийские батареи грохотали, выпуская один салютный залп за другим. В каждом соборе жрецы возлагали кровавые подношения на алтари, а толпы прихожан рыдали и молились. Высоченный столб кроваво-красного света ударил в небеса над Санктумом Империалис. Его создали с помощью системы прожекторов размером с линкор. Колонна света получилась столь грандиозной, что каждый в радиусе сотни километров от дворца мог видеть этот кульминационный момент всего фестиваля.
Спиноза наблюдала за происходящим с вершины Корвейна. Большинство ее ран перевязали, но все тело ныло от переутомления. Она толком не спала уже несколько дней и чувствовала себя совсем разбитой. Но столб света все равно грел душу. Это говорило о том, что процессия добралась до Врат Вечности. Те, кто там собрался, первые из избранных, на несколько секунд смогут увидеть бесконечное поле знамен, титанов, золотые двери, после чего им придется идти обратно. Большинство, истощенные и экзальтированные, не увидят вообще ничего. Лишь немногие, сохранившие крупицы разума, способны будут понять, что смотрят на вечные залы, по которым ходил сам Император. Они увидят громадное гололитическое изображение Сангвиния, бросающего врагу вызов со ступеней лестницы, и их окончательно захлестнет волной религиозного экстаза.