========== 1. Падаван ==========
Он не мог сказать точно, когда это началось. Может быть, сразу, когда они в первый раз встретились на Лотале. Хотя, конечно, он тогда был всего лишь ребёнком, пятнадцатилетним мальчишкой, не знавшим и не умевшим ничего, кроме как выживать, ничего ещё не понимал во всех этих вещах. Да ни в чём не понимал. Но разве он не почувствовал сразу, ещё тогда, ничего не зная о Силе, разве не ощутил её, взглянув на него, нет — даже раньше, чем увидел? Там, на крыше, словно весь мир вдруг заговорил с ним без слов, и он обернулся на этот зов, точно зная, куда смотреть, и увидел его. И так же Кейнан почувствовал Силу в глупом заносчивом мальчишке. Хотя не таком уж и глупом, всё-таки им пришлось же побегать, а? Сейчас он не сомневается, что Сила свела их вместе, привела одного из последних джедаев к его ученику, а ученика — к мастеру. Миллионы невидимых нитей сплелись в неосязаемый путь, ступая по которому, Кейнан Джаррус пришёл на Лотал в тот день, а Эзра Бриджер вышел ему навстречу.
Но тогда Эзра ещё этого не знал. Его просто заинтересовали эти ребята, так нагло и смело крадущие у Империи. В общем-то он и сам этим промышлял, но не в таких впечатляющих масштабах. И не было ничего странного, конечно, в том, что и ему захотелось произвести впечатление, увести их добычу у них же из-под носа, раз уж представилась такая возможность. Но больше всех — впечатлить его. Незнакомца, чьё присутствие он будто ощущал, как ощущал иногда опасность за секунду до её прихода, он давно заметил в себе эту способность, не контролировал её, но использовал. Но то было, как если бы что-то толкало тебя в сторону за мгновение до того, как на тебя упадёт стена. А присутствие Кейнана он ощущал, как тепло от огня, как ровный поток воздуха, как стук сердца, как если бы они делили одно на двоих.
Впечатление произвести получилось так себе, конечно, сейчас-то он уже знал, что пытаться обвести вокруг пальца команду Призрака — идея паршивая. Но внимание на себя обратил, это да, это он умеет. Так он с ними познакомился, и они ему понравились.
Ну, пожалуй, все, кроме Зеба. И Чоппера. Короче, Гера с Сабиной ему понравились. Хотя и Гера поначалу не сильно. Короче, понравилась ему Сабина. А ещё у них был свой корабль. Даже два. Ну, полтора, как он тогда подумал. Но скоро он будет считать Призрак и Фантом лучшими кораблями в галактике. А Геру — лучшим пилотом. Все они станут его друзьями, его новой семьёй, даже этот здоровенный котообразный и плохо пахнущий Зеб, и злобная маленькая жестянка Чоппер, и независимая Сабина. Но поначалу они в основном вызывали недоумение. Нет чтоб сидеть себе тихо, ну, дёргать Империю за хвост, конечно, но не идти же каждый день на смертельный риск непонятно ради кого! Так и помереть же недолго. Но когда они попросили его сделать то же самое, почему-то он взял и согласился.
И, конечно, поплатился за это, спас их всех, а сам попался Империи. А все они, вместе с Кейнаном, ушли, оставив его расплачиваться за их повстанческие игры. И он знал, что как-нибудь выберется, и уж теперь-то никогда не купится на эту удочку. Он сам по себе. И все здесь сами по себе. И все эти красивые слова, что говорила Гера, когда просила его пойти спасать Зеба, Кейнана и Сабину, грош им цена. И то, что они чуть раньше спасли его от Империи — так они хотели вернуть украденный груз, который он, в свою очередь, украл у них, а его подобрали в нагрузку и не прогадали — пригодился.
А потом они вернулись за ним. В первый раз в жизни кто-то вернулся за ним. Пробрались на Разрушитель, чтобы вытащить его, Эзру, никому не известного мальчишку с Лотала, который им даже особо не нравился! И что-то в нём перевернулось. Он сам не знал, как сильно хотел ощутить это снова — что кому-то не всё равно. Хоть каплю, хоть самую малость, хоть из чувства вины, но не всё равно. И он пошёл с ними на следующее задание — ну да, конечно, сейчас он мог себе признаться, что и тогда хотел их впечатлить, да и просто был переполнен новыми ощущениями. Но ещё теперь он понимал, что всё было решено в тот самый первый момент, когда они встретились.
Сила вела его, Сила привела его в каюту Кейнана и показала световой меч, Сила отдала ему в руки голокрон, Сила привела его на это задание по спасению пленных вуки, и там он встретился с ней лицом к лицу. «Сейчас все узнают тайну», — сказал Кейнан, и Эзра наконец увидел его. Его настоящего. Джедая, героя сказок, прошлого, навсегда ушедшего мира, который Эзра и не помнил. Джедай вышел вперёд, легко уклоняясь от выстрелов, и световой меч зажёгся в его руках, и Эзра не видел больше ничего. «Вот бы и я так мог», — подумал, конечно, он, но сильнее даже этой мысли было восхищение. Восхищение, которое с того дня он испытывал к Кейнану всегда, которое заставляло его идти вперёд, превратило из бестолкового мальчишки с Лотала в падавана, придавало ему сил, помогало побороть страх, которое стало беззаветной любовью, может быть, уже в тот самый момент, когда он впервые его испытал. Он не мог сказать точно, да и важно ли это? Он уже давно не мог отделить своё восхищение от своей любви.
Конечно, Кейнан-то, в отличие от него, всё понимал, поэтому дал ему украсть голокрон джедаев, чтобы посмотреть, сможет ли Эзра его открыть, настолько ли крепко он связан с Силой. И он смог, понятное дело. И Кейнан предложил ему выбор — первый выбор ученика на пути джедая: вступить на этот путь или отказаться от него. Он сделал свой выбор и покинул Лотал, чтобы быть рядом с теми, кому не всё равно. И рядом с ним.
Каким же он был вздорным и глупым поначалу, стыдно вспомнить. Злился, обижался, не слушал, что ему говорят. И Кейнан не знал, что делать, он и сам-то не представлял, как быть мастером, это Эзре тогда казалось, что его учитель должен всё знать, а у Кейнана не было другого выхода, кроме как довериться Силе. А Эзра и этого не умел. Только много позже он понял, каким испытанием для Кейнана было взять ученика, как сильна была его готовность следовать воле Силы, когда он представления не имел, что делать с этой волей и как её воплотить. Но Кейнан был самым лучшим учителем, какого Эзра мог только представить, и он был готов стоять на этом насмерть. Эзре не нужны были уроки и наставления, это всё пришло потом, после того, как Кейнан дал ему то, в чём Эзра нуждался больше всего. Он не бросил его, не отвернулся, не оттолкнул. Что бы Эзра ни делал, Кейнан был рядом, без сомнений и колебаний, без оглядок и оговорок, просто был здесь. Он мог быть расстроен, зол, растерян, но никогда, ни на секунду он не позволил Эзре усомниться в себе, а если Эзра сам придумывал себе сомнения — развеивал их, без лжи или оправданий, честно, и признавая свои ошибки так легко, как будто… как будто это было легко!
Они все теперь были его друзьями, его семьёй, но Кейнан — это было другое. Чем больше Эзра учился, чем сильнее становился, чем лучше видел пути Силы, тем ближе они становились и тем отчётливей он чувствовал их отличие от других. Это не отдаляло его от остальной команды, нисколько, это просто делало его ещё ближе к Кейнану, а Кейнана — к нему. Они начинали понимать друг друга без слов, доверять друг другу безусловно, и впервые в жизни после потери родителей Эзра смотрел вперёд и знал, что есть тот, кто всегда стоит рядом, что бы ни было.
Потом было много чего, много приключений, и побед, и поражений, Эзра многому научился, и всегда Кейнан был рядом, всегда защищал его, всегда объяснял то, чего Эзра не мог понять, всегда утешал, когда казалось, что ничто уже не утешит. И в какой-то момент Эзра посмотрел на него и понял, что никого никогда в своей жизни так не любил. И никто никогда так не любил его, он смотрел в глаза Кейнана и видел это, знал, как свои собственные чувства. Кейнан тогда улыбнулся, на мгновение задержал ладонь на его плече, и отвернулся, а Эзра только смотрел ему в спину и тоже улыбался. Ну конечно, он тогда ещё не думал о том, какие сложности могут из всего этого вырасти. Ему в тот момент даже не пришло в голову, что джедаям в принципе не пристало какие-то там человеческие отношения иметь. Это уже потом он об этом задумался и крепко. Кейнан обладал неким ореолом целомудренной романтики, но вообще-то был взрослым человеком и уж, наверное, понимал, что к чему, а Эзра вырос на улице и вообще был далёк от высоких сфер. И к своим семнадцати годам прекрасно мог сказать, любит он кого-то, как Зеба, или как когда у него голова начинает кружиться, стоит подойти поближе. Кейнана он любил как всё на свете сразу, как саму жизнь, больше, чем её, и отлично сознавал, что в этой любви есть и желание всего того, что, возвращаясь к началу, джедаям не полагается. А очень похоже на то, что Кейнан это дурацкое правило замечательно помнил.