Судья объявил перерыв. Меня увели из зала суда в изолятор. Прошло больше часа пока сообщили о готовности приговора. Судья, поднявшись с места объявил:
— Учитывая все сказанное во время слушания, суд пришел к решению признать господина Ниро Аксела виновным в краже имущества принадлежащего НИИ «Альфарон». Суд принял во внимание смягчающие обстоятельства, а также слова подсудимого. Поэтому вместо высшей меры господин Ниро Аксел приговаривается к пожизненным исправительным работам в очистном блоке нижнего уровня НИИ «Альфарон». Как вы сказали, господин Аксел, «выберете жизнь других, а не свою собственную»? Вам она даруется, чтобы посвятить годы на благо компании, которая возвращает человечеству шанс обрести безопасную жизнь. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Глава 4. Захват
Приговор я воспринял, в отличие от Леви, спокойно. Тот попытался возмутиться, но я взглядом подал знак, что лучше не стоит этого делать. Не хватало, чтобы еще и к нему начали присматриваться. Конечно, мое негодование от фарса, называемого громким словом «суд» никуда не делось, зато теперь стало понятно, кто был инициатором моего ареста. Вряд ли господин Норр остался доволен итогом, но спасибо присяжным, что смягчили приговор. Перспектива пожизненного срока на исправительных работах, да еще и в очистном блоке, не была предметом мечтаний. Если же посмотреть с другой стороны, не ликвидация, и то хорошо. Лучше уж так, чем перспектива стать биомассой.
После суда меня сразу же доставили на место. Новое жилище мало чем отличалось от тюремной камеры. Поскольку оно располагалось под землей, источник естественного света — окно на потолке. Но тут хотя бы провели электричество, имелась личная душевая комната и даже скромная мебель: кровать, стол с табуретом и небольшой шкаф с полками. На столе стоял миниатюрный радиоприемник. Почти люкс для таких как я.
Наконец можно было скинуть одежду заключенного и переодеться в свою, которую вернули. За месяц, проведенный до суда в изоляторе, погода изменилась. Хоть ноябрьские ветра и не проникали под землю, в помещении было холодно. Пускай с изменением климата морозы остались только в Нордии и северных районах Остона, но и в Кормонде ночью в этом месяце температура могла опускаться ниже нуля. Теплые вещи остались дома. Надеюсь, их не выбросили новые квартиранты, которые к этому времени наверняка заняли мою служебную квартиру.
Через пару часов дверь без замка, распахнулась. Вошел мужчина в униформе, осмотрел меня и сказал:
— Меня зовут Арло Мак, с сегодняшнего дня работаешь под моим началом. Начало смены в шесть утра, окончание — в одиннадцать. Воскресенье — короткий день. Смена до четырех. Два перерыва — в двенадцать и шесть. Завтрак для… — он замялся, видимо, чтобы подобрать подходящую характеристику, — можешь получить в отсеке номер четыре до пяти утра. Придешь позже, останешься голодным. Все понятно? Как тебя зовут, парень?
— Ниро, — представился господину Маку, опустив фамилию. Вряд ли она его интересует. — Господин Мак, можно мне будильник или здесь побудка? И почему тут нет замков на дверях?
— Отвечаю по порядку. Есть только сигнал о начале и конце работы. Будильник и прочее занесу позже. И не забывай отмечаться утром и когда уходишь. Сам понимаешь, выход за пределы территории считается побегом. На дверях нет замков, чтобы охрана беспрепятственно могла зайти для проверки. Но лучше не провоцировать их внимание. Надеюсь, понимаешь, что в твоем положении проблемы не нужны?
Я кивнул. Думаю, прогулка на поверхность приведет к тому, чего чудом избежал. Дождавшись, когда тот уйдет, вспомнил, что забыл спросить, могу ли принимать посетителей. Хотелось увидеть Леви, благодаря неожиданному появлению которого, я еще хожу по земле. И, может, у него получится собрать и принести мои вещи.
Ближе к ужину ко мне зашел парень, принес одеяло, будильник и прорезиненный рабочий комбинезон. Мы познакомились. Его звали Оззи, он, как выяснилось, был моим ровесником и здесь провел почти два года. Мне показали путь в столовую, а также четвертый отсек.
— Ты тоже сюда по решению суда? — спросил Оззи, стоя в очереди с подносом. — Впрочем, глупый вопрос.