Сильный стук сотряс дверь, и меня охватило чувство несказанного облегчения. В данный момент любой гость с каким угодно известием был лучше, чем свинцовая тяжесть собственных мыслей.
Глава 20
Массивная фигура офицера Штадтсхена загораживала вход. Лицо его было совершенно неразличимо в темноте. Когда же он вошел в полосу света, то показался мне еще более мрачным.
— Ее поймали? — спросил я поспешно.
Штадтсхен отрицательно покачал головой и протянул мне картонную папку, которую держал за спиной.
— Копка, сударь, — произнес он.
— Значит, не возникло никаких сложностей с поиском информации?
Он отвел взгляд.
— Мне не пришлось долго искать, — пробормотал он.
— Тем лучше, — откликнулся я.
Штадтсхен наклонил голову. Мы стояли лицом друг к другу в чрезвычайно тесной комнате.
— Я просто знал, где искать, — пояснил он. — Я был лично знаком с Рудольфом Копкой. Как только вы сообщили мне, что он дезертир, я сразу понял, где смогу найти бумаги.
Мрачное выражение исчезло с его лица. Челюстные мышцы, казалось, пульсировали от напряжения.
— И где же, Штадтсхен?
— Среди дел погибших солдат, сударь. Его папка была там.
— Погибших? Но я полагал, что Копка дезертировал из полка?
— Да, сударь…
— Военный трибунал?
Штадтсхен отрицательно покачал головой и слабо улыбнулся.
— Нет, сударь.
Я взял папку у него из рук и сел на постель, чтобы прочесть содержавшиеся в ней бумаги. Там я нашел три листа и сразу же обратился к первому.
Утром 26 числа текущего месяца Рудольф Алеф Копка, бывший офицер 3-го жандармского полка, скрывающийся от правосудия, был захвачен поисковой группой в лесу к юго-западу от Кенигсберга. Он находился в самовольной отлучке в течение четырех дней. Никаких мотивов его отсутствия не было установлено. В ходе допроса перед заключением в камеру, проведенного младшим офицером лейтенантом Т. Штауффельном, Копка никак не смог оправдать свое поведение. В результате осмотра тюремным доктором полковником Францихом было установлено, что гортань арестованного серьезно повреждена сильным ударом в горло. Офицер, производивший арест, сообщает, что во время погони и задержания Копка упал с лошади, наскочив на большой, низко нависший сук дерева. Копка будет содержаться в лазарете Крепости до получения показаний и созыва военно-полевого суда.
Подписал: капитан Эртенсмайер, командир батальона.
На втором листе я обнаружил подтверждение медицинского диагноза:
«Перелом гортани вследствие сильного удара в области горла».
Подписано полковым врачом.
На третьем листе имелось свидетельство о смерти, подписанное тем же врачом и засвидетельствованное капитаном Эртенсмайером:
«Заключенный скончался от ран».
И вновь я был поражен неполнотой этих документов. Они напоминали мозаику, в которой отсутствует несколько важнейших частей. Во-первых, кто был тот таинственный офицер, который производил арест, возглавлял поиски Рудольфа Копки и оказался свидетелем несчастного случая, искалечившего Копку и в конце концов ставшего причиной его смерти? Почему в документах не названо его имя?
— Кто возглавлял поиски, Штадтсхен?
— Не знаю, сударь.
— Копка умер в тюрьме? — спросил я, откладывая бумаги в сторону.
Штадтсхен вытянулся по стойке «смирно», однако ответил не сразу.
— В определенном смысле, сударь, — сказал он.
— Ну так что же? Да или нет? — взорвался я.
— Да, конечно, да, сударь.
— От раны в горло? — спросил я. — Или от чего-то еще?
Штадтсхен взглянул вначале на стену, а затем перевел взгляд на потолок.
— От чего-то еще, сударь… — ответил он без всякой интонации.
Я предпочел оставить его в таком напряженном состоянии, а сам некоторое время молча мерил комнату шагами.
— Что происходит, когда человек дезертирует, Штадтсхен? Когда я упомянул военный трибунал, вы ответили отрицательно. Теперь извольте объяснить мне, как все произошло.
Штадтсхен продолжал, задрав голову, смотреть в потолок, так, словно ему самому только что удалили гортань.
— Я не стану больше делать вам никаких предупреждений, — резко произнес я. — Вы обязаны рассказать мне все, что вам известно. Наше расследование не имеет отношения ни к каким военным тайнам. Меня не касаются вопросы вашей внутренней дисциплины. Моя единственная цель — выяснение обстоятельств и виновника убийства невинных гражданских лиц. Итак, что происходит с пойманным дезертиром?