— Ради Бога, нет! — воскликнул я. — Я вполне разделяю страх перед толпой, который испытывает генерал Катовице. Мы должны научиться управлять без излишней жестокости. Если эти преступления в самом деле имеют политический характер, важно усыпить бдительность террористов. Устроите допрос одного — и весь город узнает о наших намерениях. Говоря, что хочу узнать о них побольше, я имел в виду, что вам следует провести конфиденциальные беседы с владельцами гостиниц. Выспросите их о подозрениях, которые у них появились по поводу кого-то из постояльцев, задайте вопросы насчет того, не сталкивались ли они в последнее время с чем-то необычным. Ведь полицейские должны владеть соответствующими методами, не так ли?
— Именно в этом и будет заключаться ваш подход к расследованию, сударь?
— Что вы имеете в виду, Кох?
— Политику, герр Стиффениис. Одна лишь мысль о возможности вторжения сюда французских головорезов способна до смерти перепугать любого жителя Кенигсберга. Если существует хоть малейшая возможность чего-то подобного, следует немедленно известить генерала Катовице. И государя тоже…
Я резко остановился и повернулся к нему:
— О чем, Кох? Нам нечего им сообщить. Бонапарт пока себя никак не проявил. Возможно, конечно, что засланные сюда агенты пытаются расшатать ситуацию в стране и используют террористическую тактику, чтобы запугать население, но ведь эту гипотезу нужно еще доказать. Могут существовать и другие варианты.
Кох высморкался.
— Позвольте спросить, какие другие варианты вы имеете в виду, сударь?
Вопрос застал меня врасплох. Действительно, какие варианты?
— Ну, сержант, — начал я, возобновив нашу прогулку, — один из них вы сами озвучили вчера в экипаже.
— В самом деле, сударь?
— Вы упомянули дьявола.
— Но вы ведь сами, сударь, высмеяли мое предположение, — возразил Кох, всматриваясь мне в лицо, чтобы удостовериться, не вздумал ли я шутить.
— Я не вправе исключать никакие гипотезы, Кох, — с улыбкой ответил я. — Какой бы абсурдной ни казалась данная идея мне лично.
Некоторое время мы шли молча. Только иногда Кох делал краткие комментарии относительно географических характеристик того места, которое мы проходили.
— Вот и Клистерштрассе, — провозгласил он наконец. — Какой дом нам нужен, сударь?
Я ничего не ответил, а просто пошел по темной узкой улочке, вымощенной неровным булыжником. Жилища разного облика и размера сгрудились по обе стороны от неглубокой вонючей сточной канавы, что проходила посередине улицы. Некоторые из зданий на ней представляли собой выцветшие оштукатуренные деревянные постройки, другие, видневшиеся из-за покосившихся террас, были возведены из старого, сильно тронутого временем и непогодой песчаника. Создавалось впечатление, что их поставили здесь с единственной целью — поддерживать более хрупкие строения вокруг. Верхние этажи зданий с обеих сторон улицы почти касались друг друга и полностью закрывали от нас серое небо. Освинцованные ячеистые стекла, подобно сотам из сложенных в кучу винных бутылок, пропускали свет, но не позволяли любопытным бросать нескромные взгляды в окна первых этажей. Ветра здесь практически не было, а только что-то напоминавшее упорный сквозняк. Да и вообще возникало ощущение, что вихрь посильнее может снести все эти сооружения, словно карточные домики.
— Поверенный Рункен не завершил своей работы, болезнь остановила его, сержант, — объяснил я. — Давайте посмотрим, сможем ли мы найти нечто способное помочь нам в раскрытии преступлений среди того, что оставил после себя человек, которого мы прошедшей ночью имели возможность лицезреть на анатомическом столе.
Бронзовая табличка на двери гласила:
Глава 9
Дверь распахнулась, и перед нами предстала крошечная женская фигурка, удивленно взирающая на нас. Ее лицо и волосы прикрывали кружева мрачного черного цвета, такого же, каким был и цвет ее простого платья.
— Контора закрыта! — провозгласила женщина высоким монотонным голосом. — Господина Тифферха больше нет.
— Фрау Тифферх? — спросил я, носком ноги остановив дверь, которая уже начала закрываться.
Внезапно дверь снова распахнулась, вуаль начала покачиваться из стороны в сторону и даже взметнулась вверх, когда из уст женщины раздался хриплый возглас:
— О нет! Вы хотите видеть мою хозяйку? Выразить ей соболезнование?
Отбросив свой покров, на нас с Кохом уставилась женщина весьма преклонных лет, демонстрируя нам нижнюю челюсть невероятной длины. Два желтых клыка торчали посреди дряблых десен, подобно гнилым зубам престарелого кролика.