— Хозяйке нужно переодеться, — сообщила служанка из-за двери, бросив опасливый взгляд в кабинет, словно он для нее до сих пор оставался запретным и опасным местом.
Не дождавшись от нас разрешения, она исчезла, и вскоре мы услышали ее крики, долетавшие до нас из гостиной. В ответ фрау Тифферх тоже начала кричать. Некоторое время нам пришлось выслушивать их чудовищные вопли.
— Да, нелегкая была жизнь у господина Тифферха, — заметил Кох.
— Зажгите свечи, — попросил я. — Я все-таки надеюсь узнать кое-что о его жизни, прежде чем мы уйдем отсюда.
В течение двух следующих часов мы занимались тем, что просматривали пыльные документы, собранные в кабинете нотариуса. Внимательно проглядев и не найдя ничего важного или интересного, мы их снова сворачивали и складывали в шкафы. Некоторым из них было уже по меньшей мере лет тридцать. Бумага пожелтела и истлела от времени. В основном это были юридически заверяемые акты самого разного сорта: брачные контракты, списки продаж, расписки о приобретении или доставке, завещания, заявления о правопритязаниях. По-видимому, все они имели какое-то значение и были важны для упомянутых в них лиц. Однако нам не удалось отыскать ничего, что было бы напрямую связано с гибелью адвоката, никаких указаний на то, что его смерть могла иметь какое-то отношение к другим убийствам, совершенным в последнее время.
Документы по последнему делу, с которым работал Тифферх, были аккуратно разложены у него на столе. Арнольф фон Роойстерс, богатый бюргер, оставлял все движимое имущество своему дворецкому Людвигу Фронтиссену. Очевидно, родственники пытались оспорить законность данного завещания, однако у Тифферха имелся документ, подписанный рукой покойного в пользу слуги, и это все решало. Я уселся за рабочий стол Тифферха, решив повнимательнее прочесть упомянутые бумаги. Кох занимался свитками в противоположном конце комнаты.
— Герр Стиффениис, — окликнул меня он, — здесь буфет, и он заперт.
Отыскав большую связку ключей в одном из ящиков стола, я швырнул ее сержанту.
— Посмотрите, может быть, какой-то из них подойдет, — сказал я.
Пока я продолжал чтение переписки по поводу тяжбы между родственниками фон Роойстерса и дворецким, до меня доносились звуки безуспешной возни сержанта с ключами. Потомки покойного обратились в Берлин к какому-то министру, а тот написал Тифферху с намерением выяснить, как в точности обстоят дела. Тифферх настаивал, что закон, без сомнения, на стороне удачливого дворецкого. Министр Ашенбреннер, который приходился фон Роойстерсу дальним родственником, согласился с Тифферхом, но с тем, чтобы положить конец спорам, выдвинул компромиссный вариант. В соответствии с ним Тифферх предложил членам семейства фон Роойстерсов половину его наследства, каковым счастливый дворецкий был вполне готов поделиться. Даты на некоторых из документов указывали на то, что с начала названных переговоров прошло уже два года, и Тифферх практически завершил дело к обоюдному удовлетворению сторон. В документах не содержалось никаких намеков на какой-то неразрешенный конфликт, который мог бы стать причиной убийства.
— Ничего не получается, сударь, — прервал мои размышления Кох. — Ни один из ключей не подходит.
— Ну что ж, в таком случае, — ответил я, — поступайте так, как вам рекомендовала служанка.
— Сударь?
— Взломайте замок, сержант. Если он спрятал ключ, значит, скорее всего хранил там деньги и ценности.
Кивнув, Кох принялся за замок. Через несколько минут сержант издал торжествующий возглас. Затем последовало молчание.
— Ну что, Кох? — спросил я с нетерпением в голосе, оторвавшись от бумаги, которую читал в тот момент. — Что вы там нашли?
— Подойдите и посмотрите сами, сударь, — ответил он.
Я хлопнул в ладоши, стряхнул пыль и прошел к нему в дальний угол комнаты. Кох поставил свечу на один из стульев, чтобы осветить буфет, оказавшийся глубоким и темным. На верхней полке стоял фарфоровый бюст улыбающегося Наполеона Бонапарта. Я протянул руку, чтобы взять статуэтку, и чуть не уронил ее, когда коснулся пальцами основания. Большим пальцем я случайно надавил на пружину — шляпа императора подскочила, и из волос у него на голове появились два рога.
— Какая забавная игрушка! — воскликнул я, рассмеявшись. — Что еще здесь есть?