- Прекрати бросаться словами, которых не можешь понять.
Последовала очередная мятежная пауза. Е Юнь смотрел на него с вызовом, упрямо стиснув челюсти, хотя было видно, как он измучен этим разговором. Его лицо побледнело, черные глаза лихорадочно сверкали в свете масляной лампы.
Инцзы Ян глубоко вздохнул и протянул к нему руку. Е Юнь тут же напрягся от этого жеста, и учитель опустил ладонь.
- Пойдем, - сказал он устало, - тебе нужно отдохнуть и все обдумать.
58
Потянулись однообразные дни. Е Юнь постепенно привыкал к новому окружению; было не так много мест, куда ему дозволялось ходить одному. Да он бы и не ушел далеко со своими ранами.
Единственным, что разбавляло череду унылых часов, было появление учителя. Е Юнь не ожидал, что Инцзы Ян в самом деле отложит какие-то из дел, чтобы навестить его, но он ошибся. Это было еще более удивительно потому, что большую часть времени Е Юнь отказывался поддерживать разговор. Тогда Инцзы Ян просто сидел неподалеку, занимаясь своими делами.
Разумеется, учитель заметил, что с ним что-то не так. Не мог не заметить – спустя столько лет он лучше кого бы то ни было изучил все привычки и все проявления эмоций Е Юня. Учитель был старше, опытнее, и имел дело со многими людьми. Поэтому Е Юнь даже удивился, что тот не заговорил об этом сразу.
- Этот меч, - Инцзы Ян извлек клинок из ножен, рассматривая его на свет, - кому он принадлежит? И где твое оружие?
Светло-серое лезвие ярко бликовало на солнце, оно ничуть не походило на лезвие Чжунчэна, клинок которого был белым и матовым как кость. Тяжелая рукоять меча выглядела длиннее и несла на себе совсем другой узор. Имени этого оружия Е Юнь не знал, так же как не знал и имени его хозяина. Он знал только одно – какой бы темный заклинатель ни владел этим мечом прежде, сейчас он уже мертв.
Е Юнь ждал вопроса Инцзы Яна. Много раз раздумывал, что ответит. Но все равно почувствовал неуверенность – он никогда не лгал своему учителю, по крайней мере, в том, что касалось важных вещей. Но сказать правду он не мог. Не теперь.
То, что заклинатель пользовался чужим мечом, было само по себе странно. Клинок, проводивший ци, мог быть всего один, само его изготовление требовало невосполнимого вложения энергии. Конечно, можно было пользоваться и чужим мечом, но это сильно ограничивало заклинателя.
Ограничивало – да. Но также и защищало от дальнейшего искажения ци, которое могло стремительно развиться, если вложить много энергии в клинок, не рассчитав сил.
- Демон сказал, что при тебе было лишь это, - Инцзы Ян спрятал оружие и бросил на ученика внимательный взгляд, ожидая ответа. – Вот, почему ты так ослаб. Без своего оружия ни один заклинатель не может использовать ци в полной мере.
- Адепты Шэн Ху знают мой меч, - ответил Е Юнь заранее заготовленной ложью, - мы должны были пройти через их территорию, как странствующие заклинатели. Оружие бы меня выдало. Впрочем, это оказалось неважно – среди заклинателей Шэн Ху нашлись те, кто знал меня в лицо.
Это было лучшее объяснение, которое он мог дать. А кроме того, оно имело смысл – мечи заклинателей отличались друг от друга так сильно, что зачастую узнать по ним владельца было проще, чем по описанию внешности.
- Ты здорово рисковал, - сказал Инцзы Ян, - но сейчас ничего не сделать, раз твой меч в Шэ Шань.
Это предположение учитель сделал сам, и Е Юнь не стал его разубеждать.
Инцзы Ян незаметно перевел дух, услышав ответ. Он не мог показать своего беспокойства открыто, но его тревожило состояние ученика. Хорошо, что все в порядке - у него не было времени переживать еще и об этом. Он видел, что Е Юня что-то беспокоит, но он устал и не хотел даже пытаться разобраться в его запутанных чувствах.
Едва учитель покинул комнату, Е Юнь покачал головой и уставился на свои руки. По какой-то необъяснимой причине он все еще чувствовал вину. Но он не обязан делиться чем-то настолько личным с человеком, который отказывал ему в том же самом.
Сколько раз Е Юнь просил Инцзы Яна рассказать о том, что было ему важно? Он не был слепым. Он чувствовал этот мучительный душевный надлом, хотя и ничего не знал о нем. Почему учитель не мог рассказать все тогда, а не отделываться от него ничего не значащими фразами?
Инцзы Ян не счел, что он должен посвятить Е Юня во что-то настолько личное, так что он тоже не собирался идти навстречу. Да и с чего он вообще взял, что ему будет не все равно? Учитель никогда не проявлял лишних чувств. Нет смысла надеяться, что что-то поменялось. И Е Юнь вновь погрузился в неприятные воспоминания, пытаясь найти в них оправдание для своей лжи.