Но и ему это не давалось легко, пусть демон ни одним жестом не выдал борьбы, которая шла на уровне разумов. Сотен разумов. Их требовалось укротить, показать свою силу, но и тогда власть оставалась непрочной. Управлять демонами было как управлять стихией. Бурную реку нельзя развернуть вспять, но можно изменить ее русло, заставив течь, куда нужно.
С их инстинктами приходилось считаться. Власть всегда становилась непрочной, если подчиненный демон боролся с голодом, удерживаясь от нападения или со страхом, видя непреодолимую угрозу. Время от времени неизбежно возникали проколы. К счастью, ни один заклинатель не знал всех этих тонкостей.
Даже Инцзы Ян, общаясь с наиболее разумными демонами, судил их по людским меркам. Вряд ли он представлял, как именно сильные демоны подчиняют себе слабых. Он наловчился в управлении людьми, и Хэй Шаньдина восхищало, как играючи он манипулирует их страхами и надеждами. Что и говорить – на наиболее разумных демонах это также работало.
Хэй Шаньдин чувствовал это и признавал его силу. Но он не мог удержаться от того, чтобы время от времени не испытать ее на прочность; в конце концов, Инцзы Ян был всего лишь человеком со всеми слабостями, свойственными его виду.
Наконец, Хэй Шаньдин приоткрыл глаза и отдал мысленную команду. Несколько демонов уже стояли рядом с ним, готовые подчиняться, но бесчисленные твари, похожие на всех и никаких животных одновременно, напоминали бушующее море с его приливами и отливами. Кто-то рвался вперед, почуяв добычу, кто-то – напротив – отступил назад, не желая привлекать внимания.
Армия демонов была не организована – Хэй Шаньдин морщился, глядя на это и вспоминая свое заклинательское прошлое. Но вместе с тем у нее были несравненные преимущества. Например – пока безмозглые твари бросаются вперед, желая утолить свой голод, несколько оборотней смогут пробраться внутри ордена, надев личину заклинателя. Конечно, любой совершенствующийся мгновенно узнает их, стоит присмотреться. Но кто станет всматриваться в пылу битвы?
Сохранять контроль над всей этой бушующей массой было сложно, но этого и не требовалось. Удобно, когда твоя армия сама находит себе пропитание.
Глиняные домишки громоздились и грудились, во дворах кипела какая-то возня. Отсюда Хэй Шаньдин уже чувствовал биение многих сердец, сливавшихся в гул, а когда приблизился, то услышал и звуки: стук топора, лай собак, пронзительные возгласы детей. Стоял день, и здесь бурлила жизнь. Будучи заклинателем, Хэй Шаньдин брезговал к ним даже приближаться. Простые люди видели его издалека и лишь несколько раз за целые поколения.
Орда, сдерживаемая лишь его волей, наконец, получила приказ. И обычные для человеческого селения звуки сменились воплями и стонами. Люди пытались скрываться в домах, но двери из плохого дерева и бумажные окна не могли остановить тварей. Кто-то, осознав это, бросился бежать. Бесполезно сопротивляться – никто не придет их спасти.
Хэй Шаньдин стоял в отдалении, ожидая, когда демоны закончат кормиться. Ему самому, чтобы насытиться, требовалась половина такой деревни - он предпочитал заклинателей. Поэтому он не сделал ровным счетом ничего, заметив, что в его сторону, спотыкаясь и падая, бежит крестьянка с ребенком на руках.
Демон стоял так неподвижно, что его можно было принять за одно из деревьев. Женщина вдруг попятилась, широко распахнув глаза от ужаса, как делали все, завидев Хэй Шаньдина. Твари один за другим покидали деревню – в домах, как видно, уже никого не осталось.
Но раньше, чем женщина успела бы что-то предпринять, жемчужные зубы сомкнулись у нее на шее. Тварь с пастью на месте лица вспрыгнула на спину крестьянки, но почти сразу бросила труп. В одно движение челюстей она заглотила младенца, оборвав раздражающий писк.
- Привереда, - фыркнул Хэй Шаньдин.
Пора было выдвигаться.
64
После отбытия Инцзы Яна в ордене наступила странная апатия. Залы собраний и трапезные пустовали почти все время – больше не было нужды придерживаться четкого расписания и ходить по струнке. Часть адептов Хун Лоу покинула захваченный орден, чтобы удержать новый, и почти все демоны оставили территорию.
Это должно было принести облегчение, но дворец словно затаил дыхание в ожидании чего-то.