Е Юнь понуро опустил плечи.
Не зная ничего другого, ему трудно было представить мир, в котором не приходилось бы жить в вечном предчувствии опасности, и Е Юнь не мог тосковать по тому, чего даже не видел. Поэтому он просто скучал по дому.
***
Тихо звякнул фарфор, когда Ши Чэн поставил чайник на поднос. От напитка, который он заварил, пахло жасмином, но даже он не мог полностью перебить горького аромата целебной коры.
Старший ученик застыл у дверей, ведущих в покои Лэн Иньчжэня, не вполне уверенный, как следует поступить – оставить поднос здесь или все-таки постучать. Но не успел он решить, как мастер позвал его сам:
- Не топчись у двери, заходи.
Учитель стоял у открытой дверной панели, глядя на сад. Ши Чэн передернулся, войдя внутрь – в комнате было прохладно, а его уровень самосовершенствования еще не позволял отстраниться от телесных ощущений. Когда учитель повернулся к нему, Ши Чэн заметил запекшуюся кровь в уголках его губ.
Ши Чэн был одним из немногих в ордене, кто знал о болезни Лэн Иньчжэня. Именно он готовил для него настои, призванные облегчить боль - даже такой сильный заклинатель, как его мастер, не мог полностью исцелиться после столь тяжелой травмы. Когти горного демона пробили его легкие сразу в нескольких местах, и ни время, ни лекарства, ни медитации не помогли исцелить рану, пролегавшую так глубоко. Но в глазах Ши Чэна это ничуть не умаляло авторитета наставника, и даже напротив.
Отхлебнув немного чая, Лэн Иньчжэнь бросил взгляд на замершего в напряжении ученика. Нахмурившись, он все же разрешил:
- Спрашивай.
Словно только и ожидая позволения заговорить, Ши Чэн выпалил:
- Почему учитель хочет, чтобы я следил за этим адептом?
- Не следил, - его губы едва заметно дрогнули. – Присматривал.
Ши Чэн никогда не позволял себе перечить учителю, а его поручения исполнял в точности и не задавая вопросов, чего бы они ни касались – самосовершенствования или исполнения обязанностей по ордену. Он и сейчас не осмелился возразить, хотя и отчаянно не желал исполнять подобный приказ.
Зная своего ученика, Лэн Иньчжэнь легко мог определить, что за этим стоит – мальчишка наверняка счел слежку недостойным себя занятием. Как же он еще юн и неопытен! Ши Чэн понятия не имел о том, на что приходится порой идти, чтобы добиться своей цели, какой бы благородной и праведной она ни была. Ну ничего. Отчасти смысл поручения был в том, чтобы это ему прояснить.
- Но зачем? Разве мы находимся в состоянии войны с Шэ Шань? Разве есть какая-то угроза?
Лэн Иньчжэнь только головой покачал. Его начал утомлять этот разговор, а после приступа кровавого кашля его мутило.
- Я никогда не давал тебе бессмысленной работы, - отрезал он. – Если справишься со своим заданием, сам поймешь, почему я поручил его тебе.
Ши Чэн опустил голову, но все же кивнул, соглашаясь.
Поначалу Лэн Иньчжэнь не собирался вмешивать Ши Чэна в свое расследование, в конце концов, сегодня он лишний раз убедился в том, насколько тот еще наивен. Все, чего заклинатель хотел добиться – это чтобы у него была дополнительная пара глаз, но именно неприятие Ши Чэна подстегнуло его к более решительным действиям.
Ши Чэн был лучшим среди его учеников, и Лэн Иньчжэнь собирался сделать его своим преемником со временем. А если так, Ши Чэну еще многому предстоит научиться.
Это станет непростым, но необходимым уроком.
10
У ученика Шэ Шань не должно быть причин забиваться в угол. В первый день Е Юнь совершил ошибку – стараясь остаться незамеченным, он только сильнее бросался в глаза. Желание скрыться, спрятаться в тени было сильно, но он не должен ему потакать.
И Е Юнь с собой справлялся. В то время, как старшие заклинатели были заняты на собраниях, ученики оказались предоставлены сами себе; и он поддерживал ничего не значащие разговоры, делился рассказами о своем ордене, словом, вел себя, как и все прочие адепты. Но даже такие простые действия требовали от него усилий, и Е Юнь уставал от постоянного притворства и настороженности. Ни одна тренировка не была настолько утомительной.
Даже сам орден казался Е Юню угрожающим и недружелюбным: черное, неокрашенное дерево переборок напоминало ему прутья нечеловечески большой клетки. Все здесь было слишком масштабным, слишком светлым, и в просторных залах с высокими потолками Е Юнь все время чувствовал себя на виду.
Так что в один из первых дней он воспользовался случаем отделиться от компании других адептов. Несколько дворцов Шэн Ху соединялись между собой открытыми галереями, выходившими в сад, и это было единственным местом, которое нравилось здесь Е Юню. В Шэ Шань ничего подобного не было: на высокогорье выживали лишь самые выносливые растения, а пронизывающий ветер уничтожил бы ажурные деревянные конструкции в мгновение ока.