Как бы Ши Чэн ни горел желанием действовать, они ничего не могли сделать, пока Е Юнь восстанавливался после ранения. Прошло уже несколько дней, а заклинатели до сих пор торчали в городе без возможности двинуться дальше.
Е Юнь чувствовал вину за произошедшее и рвался в путь, несмотря на свое состояние, но даже Ши Чэн понимал, что это невозможно.
Он видел, на что было похоже плечо заклинателя под верхним ханьфу, и зрелище это было не для слабонервных. Плоть оказалась разорвана в клочья, и у Е Юня наверняка немало времени ушло, чтобы очистить рану от лоскутов ткани, попавших туда. Инь Май помогал ему бинтовать рану, и одного взгляда на ведро, полное крови и ошметков плоти хватало, чтобы понять – до полного восстановления еще очень далеко.
Но Е Юнь не жаловался. Казалось, он злился на себя за промах, и потому всеми силами пытался быть полезным – но только еще больше оттягивал собственное выздоровление. В этом отчетливо сквозило желание наказать себя, и это было просто-напросто глупо.
Пока светлые заклинатели были заняты тем, что шерстили окрестности в поисках демонов, Е Юнь составлял описания встреченных ими тварей. Он подолгу корпел над бумагой, делая зарисовки и расспрашивая о мелких подробностях своих шиди; и, если поначалу казалось, что это вполне безобидное занятие для тяжелораненого, то вскоре Е Юнь даже это умудрился сделать травматичным.
Ши Чэн знал, сколько времени тот тратит на работу, потому что в выделенных им покоях был всего один стол для письма. Сидеть в одной позе часами никому не могло пойти на пользу.
- Так больше не может продолжаться, - решил Ши Чэн. Ему было все равно, как сильно Е Юнь изводит себя за своей провал, но это не должно сказываться на их задании. Темный заклинатель должен быть в состоянии двинуться в путь, - Тебе нужно заниматься чем-то другим.
Е Юнь поднял голову, глядя на него с недоумением.
- Зачем?
- Потому что это ненормально, все время сидеть тут.
- Ну и что ты предлагаешь? – Е Юнь нехотя оторвался от своих свитков, - Тренироваться я не могу. Помочь разобраться с демонами – тоже. Ну и что мне остается?
- Да что угодно. Иди выйди на улицу, поговори с людьми. Хозяйка гостиницы все время спрашивает, почему тебя не видно.
В больших городах для прибывающих заклинателей строили отдельные дома – совершенствующиеся требовали к себе особого отношения, и мало кто хотел попадаться им на глаза. Но здесь адептам пришлось разместиться вместе с другими гостями, большинство из которых были путешествующими чиновниками или богатыми торговцами.
Выходя за дверь, Е Юнь почти столкнулся с девушкой, выскользнувшей из соседних покоев. Она застенчиво улыбнулась ему и сбежала вниз по лестнице, в общий зал.
- Баоцинь! – послышался громкий голос хозяйки, - Сколько раз я говорила тебе не соваться к господину Су? Молодой человек болеет, хватит тревожить его покой!
- Госпожа, но я лишь выполняю распоряжение моего хозяина. Господин Су его большой друг, и я принесла немного свинины, ведь больному нужно скорее восстанавливать силы.
- Знаю я, какие распоряжения ты выполняешь, - проворчала хозяйка гостиницы, - И он что, думает, я недокармливаю своих гостей?
Заметив Е Юня, пожилая женщина тут же спохватилась:
- Господин бессмертный! Прошу прощения за шум. Пожалуйста, проходите, еда уже готова.
Гадая, отчего хозяйка так разозлилась, Е Юнь опустился за столик и принялся ковырять свою порцию лапши. Эта гостиница была лучшей среди всех, что можно найти на несколько ближайших городов, так что здесь оказалось чисто и еда была неплохой.
Плечо то и дело дергало, но Е Юнь знал, что в ближайшее время легче не станет, так что он решил немного отвлечься. Закончив с едой, заклинатель предупредил хозяйку гостиницы на случай, если шиди станут его искать, и вышел на улицу.
Мелкая крупа сыпала с неба, осенние листья под снегом почернели и съежились. Картина вызывала тоску. Но у Е Юня оставалось одно незаконченное дело, нужно отнести исписанные им бумаги на почтовую станцию.
Длинные проулки, которые он миновал, с каждым шагом становились все уже и уже. Дома теснились друг к другу, словно ища опоры, бамбуковая кровля местами прогнила и выглядела неряшливо. Ветхие старики сидели у порогов, переговариваясь друг с другом, рядом бегали дети. Обычная картина для городов – дома здесь были не слишком бедными, но и не богатыми, и все равно Е Юнь каждый раз чувствовал себя не в своей тарелке, проходя мимо.
Он ощущал на себе их взгляды: любопытные и восхищенные, словно перед ними был небожитель, сошедший на грешную землю, а не простой ученик. Большинство людей преклонялись перед совершенствующимися, как им и полагалось, но Е Юнь не считал, будто это заслуженно.