Глава 24
Мы очень долго пробыли в саду. По молчаливому соглашению мы не касались ужаса, который навис над нами.
Софья с любовью говорила о покойной няне, об играх детства, о том, как Нэнни рассказывала им о детях старого Леонидаса.
— Они были и ее детьми. Она их вырастила, потом ушла на покой. Она вернулась к нам во время войны, чтобы помочь вырастить Юстаса и Жозефину.
Софье доставляло удовольствие говорить о Нэнни, и я поддерживал этот разговор.
Интересно, думал я, чем занимается Тавернер. Наверное, допрашивает обитателей дома.
Отъехала машина с полицейским фотографом, и вскоре подошла карета скорой помощи. Софья вздрогнула.
Потом карета скорой помощи отъехала, и мы поняли, что Нэнни увезли на вскрытие.
А мы все ходили и говорили, и наши слова все больше и больше скрывали наши мысли.
Наконец Софья сказала:
— Наверное, уже очень поздно. Смотрите, как стемнело. Надо идти домой. Тетя Эдит и Жозефина еще не вернулись... им давно пора бы приехать...
Какое-то. смутное беспокойство овладело мной. Что случилось? А может быть, Эдит специально держит ребенка подальше от Кривого дома?
Мы вошли в дом. Софья задернула шторы, зажгла свет. Горел камин, большая гостиная выглядела уютной и нарядной. Софья позвонила, и горничная принесла чай. У нее были красные глаза, и она всхлипывала. Я заметил, что у нее испуганный вид и она все время оглядывается.
Магда вышла к нам, а Филиппу чай отправили в библиотеку. Магда изображала олицетворение горя. Она почти все время молчала. Только рассеянно сказала:
— Где же Эдит и Жозефина? Уже очень поздно, а их нет.
Мое беспокойство все увеличивалось. Я спросил о Тавернере, и Магда ответила, что он, наверное, еще не уехал. Я нашел его и сказал, что очень беспокоюсь об Эдит и девочке.
Он сейчас же позвонил по телефону и дал соответствующие распоряжения.
— Я дам вам знать, если что-нибудь прояснится,— пообещал инспектор.
Я поблагодарил его и вернулся в гостиную, где застал Софью и Юстаса. Магда уже ушла.
— Тавернер скажет нам, если что-нибудь узнает,— успокоил я Софью.
Она тихо сказала:
— Что-то случилось, Чарльз. Я чувствую, что-то случилось.
— Дорогая моя, еще не так поздно,— попытался я снова успокоить ее.
— О чем ты беспокоишься, Софья? — сказал Юстас,—Они, наверное, пошли в кино.— Он, как всегда, неторопливо вышел из комнаты.
— Она могла отвезти Жозефину в Лондон, или они остались на ночь в отеле в Лонгбридже. Я думаю, Эдит прекрасно понимала, что ребенок в опасности, может быть, даже лучше, чем мы.
— Она поцеловала меня на прощанье...— сказала Софья задумчиво.
Я не совсем понял связь ее беспокойства с последним замечанием по поводу поцелуя и спросил, беспокоится ли Магда.
— Мама? Нет. У нее нет чувства времени. Она теперь готовит новую пьесу Джонса «Женщина распоряжается». Довольно слабая пьеса, но в ней интересная женская роль героини, которая мечтала быть вдовой.
Мы замолчали и делали вид, что читаем. В половине седьмого в гостиную вошел Тавернер. Выражение его лица подготовило нас к тому, что он собирался сказать.
Софья встала.
— Да? — спросила она изменившимся голосом.
— Очень сожалею, но я принес вам дурные вести. Мотоциклист сообщил, что он видел «форд» с похожим номером на шоссе, которое сворачивает на лесную дорогу у Флекспур Хит.
— Боже мой! Только не на дорогу, ведущую в каменоломню!
К сожалению, мисс Леонидас, на ту самую. Машину нашли именно там, Они обе мертвы. К счастью, смерть наступила мгновенно.
— Жозефина! — закричала Магда с порога.-—Мое дорогое дитя!
Софья подошла и обняла.ее.
— Подождите минуту,—сказал я.-—Я что-то вспомнил. Эдит перед отъездом писала письма и, когда она вошла в холл, держала их в руке. Но когда садилась в машину, их уже не было.
Я вбежал в холл и подошел к длинному дубовому комоду Там они и лежали, едва заметные под большим медным чайником. Один конверт был адресован инспектору Тавернеру. Он вошел вслед за мной. Я отдал ему письмо и, стоя рядом, прочел:
«Я предполагаю, что это завещание найдут после моей смерти. Не хочу входить в подробности, но беру на себя полную ответственность за убийство Аристида Леонидас а и Джанет Роу (Нэнни).
Торжественно объявляю, что Бренда Леонидас и Лоуренс Браун не причастны к убийству Леонидаса.