– Успеется. Главное ты выздоравливай мамочка, – больше не в силах сдерживать чувства, захныкала Тома.
После недельного пребывания в родном городе, страшные сны прекратились, и головные боли перестали беспокоить. Отдохнувшая, и приободренная Тома полетела обратно в столицу.
По прибытии она со слезами сообщила о потере ребенка. Фёдыч был подавлен. Стараясь не выдавать волнения, всячески поддерживал жену.
Уже лежа в своей квартире, на просторной кровати, Тамара проснулась посреди ночи. Но теперь это было из-за полного отсутствия, каких бы то ни было звуков. Глухая, звенящая тишина давила. Под ногами, что-то зашуршало. Откинув одеяло, Тамара увидела черное тельце, стремительно убегающее в сторону. «Паук! – похолодела девушка, с детства опасаясь этих тварей. Какое-то время она боялась пошевелиться, но затем начала яростно трясти плечо спящего мужа. – Фёдыч! Родненький, прошу, не молчи!»
Скорая помощь приехала только через полчаса. Ожидание в больнице, казалось вечностью. Вышедший к Тамаре врач, замявшись, объявил о преждевременной кончине супруга.
– Как же мне быть? – спросила она, не поднимая намокших глаз.
– Жить дальше. Простите.
За короткое совместно прожитое время Тома сама того не ожидая успела привязаться к этому толстяку. Заботилась о нем. Прекратила отношения на стороне. Фёдыч расцветал на глазах. Шутил почти каждый день, похудел, стал увереннее. Правда пару недель назад он как то резко сник, но жена списывала это на усталость и стрессы. Приходилось жить бок о бок с неизвестностью. Фёдыч стал приходить поздно. Не заходя в душ, прямо в обуви заваливался спать, не отвечая ни на один вопрос. Тамаре было обидно мириться с появившейся между ними стеной непонимания.
Выйдя за ворота больничной территории, Тамара поплелась по глубоким сугробам, едва волоча уставшие, отяжелевшие ноги. В сорока метрах от забора начиналась лесопарковая зона, где скрылся ее согбенный силуэт. Она и сама не знала, куда идет, блуждая между кривыми стволами больших, черных деревьев. Эти безмолвные, ветвистые великаны были похожи на людей, что встречались ей всю жизнь. Безразличная, твердая масса, которой не было до нее дела. Тамаре стало обидно и страшно: «Ведь я и сама, стала холодным, бесчувственным растением, по-настоящему любящим только себя…». Боль и отчаяние, смешавшись, иссушили её сердце, затуманили разум. Морозный воздух кусал легкие. Обувь промокла, и холод уже казалось, заерзал внутри под ребрами. В следующее мгновение девушка провалилась. Пролетев три метра, Тома упала на выступ из железных труб. Голова гудела, горечь подступала к горлу, а коленки горели. Разогнуть их, совсем не было мочи. К тому же пальцы, скрючившись, и онемев, отказывались подчиняться.
– Сдохнуть уже здесь, как бродячей собаке! Прекратить эти страдания. Зачем жила?! – по щекам Томы потекли крупные, теплые слезы. – Бессмыслица. Весной быть может, случайные прохожие найдут мое раздувшееся, побуревшее тело в этом проклятом колодце. А мама? Что с ней станет?! Жаль ее бедняжку, надеяться ведь ей кроме как на меня не приходиться.
Преодолевая болезненную судорогу в суставах, Тома потащила из кармана заветный мобильник. Раз, два нажимала она на кнопки. Включившись на доли секунды, треснувший экран, погас окончательно. Напрягая ослабевшие руки, Тамара приподнялась. Перебивая дыхание, каждое движение отдавалось жутким жжением в мышцах. – Помогите! – подняв лицо к верху, попробовала кричать она. Из горла, вырывались лишь тихие хрипы. Досада на все что произошло, захлестнула с головой. Сердце заметалось в груди. Разозлившись Тамара стала бить кулаками о бетонную стену. Уже скоро повалившись на бок, Тома зашипела: «Вот и все. Даже тоннеля со светом в конце нет. Все ложь!».
– Ну что дорогуша, как себя чувствуем? – разбудил не знакомый, мужской голос, прозвучавший у самого уха.
Открыв заплывшие глаза, Тамара старалась разглядеть широкое, чисто выбритое лицо человека в белом колпаке. Приложив пальцы к ее запястью, он посчитал пульс, что-то записал в своей тетради и ушел. Она хотела было окликнуть его, но не получилось. Будто никогда и не умела говорить. Пошевелить конечностями тоже не вышло. Крепко привязанные к больничной кровати, руки и ноги затекли. Безрезультатно провозившись со своими путами, Тома бессильно разглядывала пожилую женщину на соседней кровати. Так же прикованная, та лежала с открытыми, не мигающими глазами. «Что очухалась?» – спросила вдруг, не поворачивая головы, седоволосая, сухая фигура. Тамара отвернула голову. На других койках было пусто.