— Так это же хорошо, — шепнула Чарли. — Он ревнует.
Скорпиус еле удержался от того, чтобы не закатить глаза.
Конечно, подобная мысль была бы приятна, если бы Скорпиус не понимал, что такое вряд ли реально. Возможно, Альбус и ревновал, но, скорее, просто чувствовал себя покинутым. Кому приятно сидеть сложа руки и смотреть, как твои друзья… ладно, к каждому из которых у тебя, предположительно, есть или были чувства, — танцуют и словно не нуждаются ни в чем больше?
— Шарлотт, это правда плохая… — Скорпиус запнулся, когда шар пропел “Скажи мне, что любишь”, и укорил себя за это, — очень плохая идея. Я не просил… ничего такого делать.
— Скорп, — казалось, Шарлотт вообще не чувствует, как на них смотрит Альбус, — чего плохого в том, что он ревнует?
— Вряд ли…
— Вряд ли он не ревнует. Да и вообще… честное слово, не будешь же ты всю жизнь оглядываться на него и считаться исключительно с его мнением? Нужно самостоятельно жить, — у Чарли странно блестели глаза, будто в душе ей было больно, но она считала необходимым высказать всю свою мысль, невзирая на эту боль.
Скорпиус подумал, что жить самостоятельно он точно мог бы, но… совсем не беспокоиться насчет мнения Альбуса? Это казалось совершенно странным… противоестественным.
Никто не говорил, что будет легко,
О, такая досада, что мы расстаёмся,
Никто не говорил, что будет легко,
Никто никогда не говорил, что будет так тяжело,
Я возвращаюсь к началу. (1)
В какой-то момент Скорпиусу почудилось, что Чарли может взбрести в голову даже поцеловать его, чтобы доказать свою точку зрения, и он, дождавшись финального протяжного “О-о-о”, тут же отстранился и сел на прежнее место, старательно избегая смотреть в глаза чуть развернувшегося к нему Альбуса.
Шарлотт разочарованно вздохнула.
— Ал, точно не хочешь потанцевать? — спросила она. Скорпиус краем глаза посмотрел на друга — тот покачал головой, как показалось Скопиусу, весьма озадаченно.
— Пожалуй, нет, — он поднялся на ноги и, подхватив метлу, пошел к люку. — Может, нам и впрямь пора идти?
— Давайте еще чуть-чуть посидим… м-м-м, одну песню, — попросила Шарлотт под затихающую мелодию, — и потом пойдем…
Она взяла плеер Лили и стала листать список. Выбранная ею песня оказалась весьма небыстрой и нежной. Скорпиус растянулся на покрывале и уставился вверх, спрашивая себя, что только что произошло и почему он заподозрил в Шарлотт странное и будто вовсе недружеское чувство к себе.
Старший брат, неугомонная душа, ляг,
Полежи, приложив ухо к земле,
И ты услышишь, как твоя сестра разговаривает во сне,
Она говорит: “Твои волосы длинны, но не настолько, чтобы достать до
Дома ко мне,
Но борода у тебя
Однажды сможет. (2)
Мелодичное позвякивание и журчание, раздававшееся из плеера, неожиданно облегчило Скорпиусу душу.
Чарли взялась за волшебную палочку и стала видоизменять свой костер, так что он “разгорелся” ярче и стал крупнее. Это была всего лишь иллюзия, но Скорпиус инстинктивно подвинулся в сторону, когда обнаружил языки пламени совсем рядом с собой, и неожиданно оказался довольно близко к Альбусу. Тот сидел с рассеянно-мрачным лицом, смотря вдаль, и был погружен в свои мысли.
Скосив на друга глаза, оглядев его снизу-вверх, Скорпиус подумал, что счастливым и хохочущим он выглядит лучше… гораздо лучше и привлекательнее, — но даже такой, молчаливый, недовольный и расстроенный, Альбус был… неуловимо мил. Он слегка хмурился, на лбу у него залегла небольшая складочка, а пламя бросало странные тени на лицо и отражалось в глазах. Ал был похож на ребенка, обидевшегося из-за того, что у него отобрали конфеты — Скорпиус часто видел такое выражение лица у мелких Уизли, которые в Хогвартсе подходили к Альбусу довольно часто.
О, ты найдёшь, кого обвинить,
Ты пойдёшь за ручьём, что впадает в море
И найдёшь божий покой. (2)
Скорпиус перевел взгляд на небо, думая о том, что будет завтра. Он спланировал веселое утро и первую половину дня, но не только сомневался, что они смогут подняться рано, но и почему-то опасался, что после этой ночи останется неприятный, въевшийся осадок, который ничто не сможет развеять.
И что толкнуло его согласиться на этот чертов танец?..
Она была единственная женщина, которую ты любил,
Она слишком часто обгорала на солнце в молодости,
Рак разросся и проник в её тело и кровь,
Теперь тебе с этим уже ничего не поделать. (2)
После окончания слов мелодия стала бодрее и доигрывала целую минуту, напоминая Скорпиусу музыку из маггловских рождественских фильмов — с легким перезвоном и веселым, совсем не вяжущимся с лирической грустью куплета, настроением.
Он подумал, что эта мелодия похожа на настоящую жизнь — тягучую, вводящую в транс своей весело-грустной игривостью. В жизни бывают счастливые моменты, а бывают и печальные, такие, когда не понимаешь, на кого опираться и во что верить… такие, что кажется, будто конец просто не может быть счастливым.
Скорпиус сел и потянулся, выпрямляя позвоночник. Альбус покосился на него и неожиданно сказал чуть печальным, но совершенно искренним хриплым голосом:
— Спасибо, Скорп. Хороший… хороший вечер.
Скорпиус легонько улыбнулся, чувствуя невероятно облегчение от того, что он не выплеснул никаких негативных эмоций.
В конце концов, следующий день мог оказаться не таким уж и плохим…
Комментарий к Глава №6
(1) Coldplay — The Scientist
(2) The Middle East — Blood (<i>ее лучше слушать в отрыве от текста)</i>
Переводы взяты с сайта amalgama-lab.com
========== Глава №7 ==========
Скорпиус наблюдал за тем, как Шарлотт задумчиво постукивает ногтями по чашке, смотря в сторону магазина “Все для квиддича”. Там уже не меньше получаса болтался Альбус, оставив друзей пить чай и отогреваться после прогулки по морозной улице.
— Он не эгоист, — неожиданно произнесла Шарлотт, и Скорпиус бросил на нее непонимающий взгляд. — Ал не эгоист, просто…
— Перед квиддичем Ал никогда не мог устоять, — кивнул Скорпиус. — А я и не говорил, что считаю его эгоистом из-за того, что он пошел туда.
Шарлотт поджала губы.
— Но ты думал. Может быть, сам этого не замечал, но думаешь сейчас… и думал вчера, — она упрямо подняла руку, прося дать ей договорить, когда Скорпиус вскинулся, собравшись запротестовать. — То, что было на крыше… — она как будто старательно подбирала слова, — Альбус прощупывает почву, он не знает, что его ждет. Он промолчал тогда… но, знаешь ли, ему определено не понравилось даже то, что мы просто танцевали.
— Интересно, кто в этом виноват? — буркнул Скорпиус, пытаясь разглядеть Поттера между многочисленными стеллажами со справочной литературой по квиддичу.
— В том числе и ты, — произнесла Чарли, разглядывая крошки печенья, похожие на маленькие песчинки. — Ты просто смотришь на него — и молчишь.
— А что я, по-твоему, должен говорить?
— Ну… я не сказала, что именно говорить, можно, наконец, и сделать что-нибудь, — задумчиво произнесла Шарлотт, совершенно не обращая внимания на то, как Скорпиус на нее посмотрел. — Альбус, как бы хорошо он ни разбирался в твоих настроениях, не до конца может понять, что ты чувствуешь. Может, просто боится понять… как раз поэтому — и только поэтому — его можно было бы назвать эгоистом.
— Эм, Шарлотт, я уже потерял нить.
Она посмотрела на Скорпиуса с видом, выражавшим крайнюю степень сомнения в его умственных способностях.
— Альбус сказал тебе, что он гей. Что ему кто-то нравится. И все, дальше — глухая стена. С обеих сторон, — Шарлотт бросила взгляд в пустую чашку, в который недавно был крепкий черный чай, и разочарованно поцокала языком. — Ты гей, и, думаю, если твой лучший друг вдруг тоже… заявил, что его парни привлекают… процентов восемьдесят, что ты имеешь к этому прямое отношение. А вы оба… молчите, не желая обсуждать это.