— Ладно, — Поттер быстро нашёл искомое в указанном ящике. Прихватил заодно и пару конфет “Берти Боттс”, которые там случайно завалялись, и поспешно ретировался к себе в палату.
“Привет, Скорпиус!” — аккуратно вывел он, чувствуя себя немножко идиотом: какой ещё придурок додумается писать письмо человеку, который и сам через пару часов придёт сюда? Но плевать. В конце концов, надо же ему чем-то себя занять? Всё не так скучно и тоскливо. А сейчас, обращаясь к Скорпиусу на бумаге, у него даже возникло ощущение его незримого присутствия здесь. Возможно, это была шизофрения, но она оказалась весьма приятной.
Альбус снова опустил взгляд на пергамент перед ним. Что ещё написать? “Я соскучился, приходи скорее”? Глупо. Скорп всё равно придёт, как только сможет, не раньше, не позже. Просто “я соскучился”?
Альбус вдруг отбросил перо, глубоко задумавшись. Если бы у них со Скорпи всё было по-прежнему, как до той идиотской ссоры, он бы не задумываясь написал именно так. И ещё много чего написал бы, а в конце обязательно добавил, что любит и ценит его. Но теперь? Кто он для Скорпиуса? Просто друг. Снова друг, как и когда-то. Больше не любовник и не любимый, и Альбус даже не знает, хотел бы Скорп… ну, вернуть всё? Или хотя бы попробовать?
Сам Поттер хотел — он понял это недавно, когда поймал себя на том, что, слушая Скорпиуса (тот рассказывал что-то об уроках по Трансфигурации и о том, как много Альбус пропустил, и теперь ему будет трудно догнать курс), никак не может полностью сосредоточиться на его словах. А больше любуется им, вдыхает его запах, такой знакомый — корицы и лимона, и улыбается как полный кретин. Кивает на его реплики, отвечает невпопад и вспоминает при этом самые счастливые моменты их короткого романа.
Наверное, он, Альбус, совсем двинулся, раз может даже предположить, что Скорп после всего, что было, чего-нибудь захотел бы с ним. Ведь он глубоко ранил его, и, зная Малфоя, Альбус был уверен, что тот теперь ещё долго не сможет доверять ему. Возможно, вообще никогда. И — ещё вероятнее — не только ему, но и вообще никому. Как и не подпустит к себе никого, опасаясь, что ему снова причинят боль. А виноват в этом только Альбус.
Безжалостно задавив в себе ощущение идиотской смутной радости, что и другим со Скорпиусом ничего не светит (по крайней мере, в ближайшее время), Альбус едва не стукнул себя кулаком по голове. Мерлин, он абсолютный, совершенный эгоист, и это не лечится! Как он может так думать? Разве он не хочет, чтобы Скорп был счастлив?
Альбус постарался честно разобраться во всём этом, и удручённо признал, что он, конечно, желает Скорпиусу счастья, но… только с собой. Невыносимо было представлять, как Скорп влюбится в какого-нибудь парня, начнёт встречаться с ним, целоваться, гулять за ручку и прочие глупости. А ведь сам он делал так, совсем недавно, и прямо на глазах у Малфоя.
Поттер едва слышно застонал, взлохмачивая волосы и подавляя очередной приступ самобичевания. Потом встрепенулся. Может, у него ещё есть шанс? Чтобы всё исправить и доказать Скорпиусу свою… э-э… любовь? А ведь он, кажется, действительно влюбился по-настоящему — теперь Альбус чувствовал это. И он будет бороться за Скорпиуса. По крайней мере, попытается. Только надо постараться не давить на него, иначе тот шугнётся и мигом сбежит. Нет, Альбус будет действовать постепенно и планомерно. И сделает всё возможное, чтобы вернуть себе расположение Малфоя.
Придя к такому заключению, Альбус снова придвинул к себе пергамент и, тщательно обдумывая каждое слово, составил короткую записку. Свернул её в хитрый конверт по-маггловски — этому его научил отец — и, полный надежд и планов, решительно вышел за дверь, отправляясь искать загадочного Френка, чтобы отправить своё послание.
========== Глава №25 ==========
Альбус лежал на кровати, жуя крекер и пытаясь читать “Квиддичное обозрение”. Только пытаясь — мысли всё время уводили его от журнала, возвращаясь к последним дням. К Скорпиусу. Всё-таки, он удивительный — смог простить его несмотря ни на что. Смог всё забыть и начать общение с чистого листа. И он, Альбус, — чёртов счастливчик. Теперь уж он ни за что не будет вести себя как полный идиот и не упустит больше Мафлоя из своей жизни. Желательно никогда, хотя вот с этим могли возникнуть трудности: Скорпиус был дружелюбен и приветлив, он действительно не таил больше обиду, но он вёл себя… как друг. И только. Ну, почти. Он, конечно, смотрел иной раз странно, когда забывался, и улыбался иногда именно ему, Альбусу, как-то не так. Но Альбус одёргивал себя, предполагая, что, ослеплённый своей по-новому вспыхнувшей влюблённостью к Скорпиусу, вполне может выдавать желаемое за действительное.
— Альбус? — Скорпиус просунул голову в приоткрытую дверь, убеждаясь, что тот в палате, а не торчит в ординаторской, болтая с Меган, или не бродит где-нибудь по этажу, спасаясь от скуки. Поттер встрепенулся, отрываясь от своих размышлений.
— Привет, Скорп, — скованно улыбнулся Альбус.
— Привет, — Малфой вошёл полностью и уверенно прошлёпал к его кровати, садясь на стул рядом. — Скучаешь? — взгляд упал на журнал, так и открытый на самой первой странице.
— Ага, — Альбус показательно зевнул, чувствуя себя слегка странно — с некоторых пор ему было в обществе Скорпиуса одновременно и хорошо, но и неловко тоже. — Скукота неимоверная. Похоже, меня отсюда никогда не выпишут, — он с тоской уставился в стену мимо Скорпиуса.
— Выпишут, выпишут, — успокоил его тот. — На фига ты им здесь сдался? — он хихикнул. Альбус тоже слегка приободрился.
— Какие новости в Хоге? — спросил привычно. Обычно он так уставал за день лежать в одиночестве, что каждый раз с интересом выспрашивал все подробности внутришкольной жизни, которая раньше, ещё до всего этого, никогда в жизни его особо не волновала.
Скорпиус, смерив его задумчивым странным взглядом, послушно начал рассказывать, что могло случиться с его последнего визита сюда, то есть, со вчерашнего вечера. А поскольку случиться за такой короткий срок ничего не могло, то просто пересказывал свой прошедший день.
Альбус внимал с жадным интересом, ни разу не перебивая и даже, казалось, вовсе не дыша, как будто ему это действительно было интересно, и Скорпиус, иногда забываясь, переходил на личное, выкладывая все свои мысли и чувства, которые он испытывал в течении дня. И ночи. Точнее — того короткого промежутка между сном и явью, когда он ворочался в постели, пытаясь уснуть.
Очнувшись от своего повествования, которым слегка увлёкся, Скорпиус с недоумением опустил взгляд вниз — не отрывая от него взгляда, Альбус держал в ладони его руку, поглаживая по пальцам. И даже, кажется, не замечал этого. Скорпиус замер, не зная, как поступить. Вырывать руку из тёплой ладони не хотелось, она… как будто успокаивала, согревала, обещала поддержку и защиту ото всего на свете. Совсем как раньше. Перед глазами внезапно замелькали картинки того короткого времени, когда они были вместе. Счастливого времени. Это оказалось внезапно больно — Скорпиус так долго и тщательно старался стереть эти воспоминания из памяти, загнать их поглубже и никогда не вытаскивать. И ему даже казалось, что у него получилось. Но что тогда происходит теперь? Скорпиус смутился, не зная, куда девать глаза.
Альбус внимательно наблюдал за покрасневшим и явно смешавшимся Малфоем. Тот как будто закаменел весь, опустил глаза, но Альбус видел, как полыхают его уши, и сам едва дышал. Воздуха почему-то катастрофически не хватало. Альбусу потребовалось определённое мужество, чтобы решиться на свой эксперимент, загадав — если Малфой уберёт руку, возмутится, оттолкнет Альбуса, то у них уже никогда ничего не получится, а если…
Руку Скорпиус не убрал. Поднял, наконец, взгляд и продолжал молча смотреть, заливаясь краской ещё больше.
— Я так скучал по тебе, Скорпи, — еле выдавил Альбус изменившимся голосом, сжимая его руку крепче. И было понятно, что он говорил вовсе не о прошедших сутках с их последней встречи. — Мерлин, ты просто не представляешь…