Перон обещал найти некое среднее арифметическое между коммунизмом и капитализмом. Чтобы частная собственность, но без эксплуатации; предпринимательство, но без концентрации капитала. В общем, работать по-капиталистически, а распределять по-социалистически…
Партия его называлась… внимание: «хустициалистской». Ее название почему-то традиционно не переводится с испанского на русский, точно так же, как не переводим мы название английской Лейбористской партии. Ну конечно, разве можно было бы в советские времена писать: на парламентских выборах в Великобритании победила «Рабочая партия»?
Так вот, «хустициалистская» партия Перона — это, если дословно «Партия Справедливости», короче — «Справедливая Аргентина»…
С появлением Перона в «Каса Росада» — розовом президентском дворце — началась широкая волна национализации. Проводили ее наспех, без каких-либо расчетов, потому и результат вышел соответствующий: производство экспортной продукции упало почти на 30 %. Денег в бюджете стало меньше, но поскольку Перон ратовал за справедливость, все они уходили на социальные программы.
Вроде «все для людей», только живут люди хуже и хуже. «Пришлось» вводить новые налоги. Одной рукой давать, другой отбирать. Подпирал государственный дефолт со всеми вытекающими последствиями.
Кончилось тем, что в 1955-м в Аргентине грянул новый военный переворот, Перона выперли в отставку. «Я же хотел как лучше…» — по-черномырдински обижался он, пакуя чемоданы…
Новая власть, однако, оказалась не намного умнее прежней. Военные — внешне были людьми честными и приличными, тоже ратовали за справедливость и социальное равенство, только в экономике понимали не больше Перона. Все проблемы решали они по-армейски просто, на раз-два — печатанием новых денег.
А народ опять недоволен, и потихоньку тоскует по «старым добрым временам». Удивительное свойство всех народов во все эпохи — ностальгировать по старым добрым временам, когда сахар был слаще, а вода — водянистее…
(Стоило только Ельцину отойти к праотцам, как разом позабыли все про марши пустых кастрюль, Чечню и невыплаты зарплат, зато — демократ был до мозга костей, прессу — не зажимал…)
В итоге — на престол опять позвали Перона, почти 20 лет отсиживавшегося в Испании. Было это уже в 1973 году. И опять — никакого прогресса. Тем более что престарелый Перон вскоре скончался.
В 1976-м Аргентину сотрясает очередной переворот. К тому времени темпы инфляции превышали уже 500 % в год. Остановить ее не получалось, годовой рост цен на потребительские товары исчислялся в сотнях процентов.
И вновь к власти приходят «перонисты». Как и их отец-основатель, они щедро раздают обещания налево-направо. Правда, теперь экономическая их доктрина разительно отличается от прежней пероновской.
Главную скрипку в этом новом курсе играют американские советники-неолибералы из «чикагской экономической школы», те самые, что потом высадятся при Ельцине и у нас.
Аргентинские реформы проходили почти по тому же сценарию, что и российские. Началась авральная приватизация. Собственность мгновенно по хорошо знакомому нам сценарию оказалась в руках «своих людей» или иностранцев.
Поначалу, впрочем, дела в Аргентине шли получше, чем у нас при Гайдаре с Чубайсом. Экономика, вроде, ожила. Курс местной валюты — песо — был жестко привязан к доллару. Даже графическое изображение песо стало теперь походить на доллар: та же буква S, только пересеченная не двумя, а одной вертикальной палочкой. Даже печатали эти песо на территории США.
А потом — все стремительно рухнуло. Оказалось, что весь крупный приватизированный бизнес сосредоточился в руках бюрократии. Малый — умирал. Госрасходы — чудовищные: на себя бюрократия средств не жалела. Внешний долг Аргентины рос не по дням, а по часам.
В феврале 2002 года наступил коллапс.
Примечательно, что буквально несколькими днями ранее аргентинский министр экономики приезжал с визитом в Россию в сопровождении большой группы американских чудо-советников. И читал нашим восторженным либералам лекции об «Аргентинском экономическом чуде». С тем же успехом Алексашка Ментиков мог рассказывать о пользе подушной подати, а Афанасий Ор-дин-Нащокин за неделю до Медного бунта делиться опытом эмиссии медных денег.
В самой же Аргентине тем временем наступал полный хаос: в демонстрациях и митингах протеста в крупнейших городах участвовало до трех миллионов человек — это ни много ни мало — примерно 7,5 % всего населения страны, считая младенцев и стариков [47].
47
Чтобы оценить масштаб событий, попробуйте пересчитать эти цифры в применении к российскому народонаселению. 7,5 % — выходит где-то 11 миллионов человек.