Потомки пионеров, первооткрывателей американской Целины, толпами бежали в мегаполисы. Америку испещрили обезлюдевшие города-призраки, все жители которых ушли искать работу и пропитание. Нечто вроде древнего города бандерлогов из Маугли. Только киплинговской романтики не было в них и в помине; ни кобр, ни сваленных в подземельях сокровищ… Пустынные улицы, заколоченные коттеджи, и только гордо развевается знамя над мэрией…
Американцам до сих пор видится в таких местах нечто жуткое. По крайней мере, Стивен Кинг регулярно населяет их нечистой силой разной степени зловредности[52]…
Но в светящихся неоном городах фермеров тоже никто особо не ждал. Кому-то, конечно, удача улыбалась, но большинство пополняли армию бездомных. В общей сложности на улицах и в «гувервиллях» оказалось порядка 2,5 миллионов семей. Если считать, что среднестатистическая семья состояла тогда из четырех человек, выходит, что бомжевало где-то 8 % населения…
Увы, забывчивость — типичное свойство человеческой памяти… Пожалуй, единственное, что мы помним сегодня о Великой депрессии — кадры черно-белой хроники, запечатлевшие бесконечные очереди на биржах труда.
Поверьте, это было далеко не самым страшным. Голод — вот, что оказалось намного хуже.
Почему-то у нас бытует представление, что голод в США — это то ли перебои в снабжении омарами, то ли отсутствие на столах свежезапеченной лапы гризли в калифорнийском винном соусе.
Нет же, голод в Америке 1930-х годов мало чем отличался от голода в Поволжье и на Украине.
Даже в относительно благополучном Нью-Йорке люди массово гибли от истощения. Поищите — есть в архивах и Интернете старые фотографии, на которых американцы лежат вдоль тротуаров и умирают на фоне ярких витрин с разнообразной едой. Мимо проезжают нарядные автомобили, кто-то спешит на работу или свидание… До этих несчастных никому нет дела…
А вот еще классические кадры фотохроники: очереди голодных за тарелкой бесплатного супа. У большинства вполне интеллигентные лица, приличная одежда; держатся за руки супруги, к матерям жмутся маленькие дети. Не бродяги, не алкоголики, не бичи. В очереди у полевой кухни стоят люди явно неглупые, образованные, еще вчера — хорошо обеспеченные…
Бесплатный суп — это в богатом Нью-Йорке. Далеко не у всех штатов и городов хватало средств даже на такую малость.
В наше время еще живы те, кто был детьми в «романтические тридцатые», в «эпоху джаза». Их рассказы звучат для нас дико и странно, как будто речь идет не об Америке, а о блокадном Ленинграде.
Американец Джек Гриффин вспоминает: «Мы заменяли нашу привычную любимую пищу на более доступную… вместо капусты использовали листья кустарников, ели лягушек… в течение месяца умерли моя мама и старшая сестра…»
Массовое бродяжничество, нищета, детская беспризорность стали типичными чертами Великой депрессии. Ну, и конечно, дикая преступность. Уличные банды натурально терроризировали население большинства городов.
И ведь нельзя сказать, что ужасы эти как-то замалчивались. Нет же! И литература, и кинематограф отражали их довольно подробно, с массой леденящих кровь деталей. Вот только мы об этом сегодня не помним.
Многие страницы «Гроздьев гнева» Стейнбека просто страшно читать. Вот описание умирающего с голоду бедолаги, который отдал последнюю еду сыну. Вот смерть деда Джоуда, которого так и закапывают возле дороги. Вот умирают дети, которым родители, работая на сборе фруктов, не могут купить этих самых фруктов. И посвящена книга «Тому, который испытал все это на себе».
Старый «Кинг-Конг» — отличный фильм. Он не случайно стал сверхпопулярным. Но за приключениями гигантской гориллы как-то забываются первые кадры. А на них — безработная девушка из Нью-Йорка, которая не ела три дня и пытается стащить с лотка яблоко.
Это не пропагандистская агитка и не «социальное» кино, обличающее язвы капитализма. Просто в приключенческой ленте режиссер мимоходом показал маленький кусочек Америки, в которой он жил и которую хорошо знал.
Даже у Марио Пьюзо в «Крестном отце» можно найти такой пассаж: «По всей стране миллионы американцев предлагали свои честные руки, готовые на любую работу или, смиряя гордость, униженно стояли в очередях за подачками благотворительных учреждений, чтобы не умереть с голоду».
«Гроздья гнева» и «Крестный отец» широко известны, но есть еще целые библиотеки книг на эти темы, в том числе мемуаров… Практически все они никогда у нас не переводились…