На кухню я за ней не поплелась, сидела в кресле между двумя комнатами и, мобилизовав все свои мыслительные способности, напряженно думала. Наконец мне показалось, что я до чего-то додумалась. Ее скупые намеки наводили на кой-какие смутные догадки, и от этих догадок мне стало нехорошо. Неужто Алиция и вправду влипла в серьезную историю? Да, дело неладно.
Я закурила и, поискав глазами пепельницу, увидела ее на столике, придвинутом к двери. Я потянулась за ней, и тут взгляд мой упал на дверной косяк. И косяк, и филенки были новые, из натурального благородного дерева, покрытого прозрачным бесцветным лаком. Я всегда питала слабость к хорошему струганому дереву, к его изысканному рисунку. Погруженная в свои мысли, я машинально постучала по дереву ногтем, провела пальцем по слоистым завиткам, наткнулась на сук, взглянула — да так и прикипела глазами. Круглый, в слоистых разводах, он торчал в полуметре над полом. Я все водила по нему пальцем, что-то меня в нем озадачивало. Подумаешь, невидаль — какой-то сучок, хотя бы и лакированный. Но почему-то я сползла с кресла, присела на корточки и, затаив дыхание, уставилась на него, чуть не уткнувшись носом. Я не верила своим глазам, не знала, что и подумать. Нет, ни один сук на свете быть таким не может...
Не знаю, сколько я так просидела в полном ступоре, бессмысленно таращась на маленький кружочек, только вдруг почувствовала, как меня бросило в жар. Стоило лишь сопоставить этот странный сучок с тем, что мне удалось выудить из Алиции, с ее дурными предчувствиями и страхами — и все встало на свои места. Подтверждались мои самые худшие опасения и догадки Голова у меня сразу заработала как часовой механизм, мысли шестеренками цеплялись одна за другую. Предупредить Алицию! Она наверняка об этом не знает! Во что бы то ни стало предупредить, пока она еще чего-нибудь не сболтнула! Но как?! На кухне?.. Исключено, на кухне может быть то же самое. Мало ли какими сюрпризами напичкали эту квартиру! Вот идиотка, вздумалось ей, видите ли, обновить свое гнездышко!..
Алиция вернулась со жбанчиком кофе. Я подсела к письменному столу и на клочке бумаги нацарапала: «Ничего не говори! Делай, что я скажу! Подыгрывай!» — Что у тебя там? — заинтересовалась Алиция.
— Ресница попала в глаз, — невозмутимым тоном заявила я, подсовывая ей листок. — Погоди, сейчас вытащу.
Алиция прочла и испуганно вылупилась на меня. Глаза у нее превратились в два больших вопросительных знака. В панике я не догадалась продумать план действий и теперь не могла сообразить, как же нам с нею объясняться. Говорить шепотом нельзя, отмалчиваться тоже — словом, ни под каким видом нельзя показывать, что мы сориентировались в ситуации. Я схватила еще листок.
— Кстати, ты мне собиралась показать фотографии! — сказала я тоном, который должен был изобразить беззаботное любопытство. — Нашлись они наконец?
— Ах да! — спохватилась Алиция. У нее получалось даже лучше, чем у меня, голос звенел простодушным оживлением, странно, правда, контрастировавшим с напряженной гримасой на лице. — Погоди, сейчас поищу.
Но она осталась столбом торчать передо мной, пока я не показала знаками, что ей следует рыться в ящиках и шелестеть бумагами. Она схватила все на лету, продемонстрировав недюжинный интеллект: глаза ее уткнулись в листок, на котором я писала, а руки задергали ящики письменного стола. Перерывая их содержимое, она то и дело самозабвенно вскрикивала: «Может, здесь? Нет, не то. Вот они! Нет, не они! Куда же я их сунула?» А я тем временем в спешке набрасывала по пунктам инструкцию:
«1. Ты что-то нашла. И вспомнила про срочную работу! Сделай так, чтобы я с тобой попрощалась!
2. Диалог. Ты: Мне надо срочно это закончить! Я: Не провожай меня, я еще зайду в ванную!
3. Пару секунд пошелестеть!
4. Выходишь за мной на цыпочках!
5. Хлопаем дверью ванной, тихонько выходим на лестницу, там я тебе все скажу.
6. Вернувшись, спустишь воду, пошумишь, покрутишь краны, хлопнешь дверью».
Получилось, может, и бестолково, но я надеялась на се сообразительность. Во мне вдруг прорезалась маниакальная осторожность, еще бы, при таких-то подозрениях! Похоже, дело тут и впрямь нечисто, не зря Алиция боится. Скорей всего, ее квартира под наблюдением. Может статься, от их внимания не ускользнет и то, сколько времени мне понадобилось, чтобы выйти на лестницу. Надо сделать так, будто я вышла из комнаты сразу, а потом еще застряла в ванной, с Алицией уже не разговаривая. Главное — эти типы не должны догадаться, что мы говорили с ней на лестнице. Уж на лестнице-то, надеюсь, не опасно?..
Я подала Алиции листок и сказала:
— А это что у тебя в руках? По-моему, те самые фотографии!
Алиция непроизвольно уставилась на коробок с кнопками, который как раз вертела в руках.
— Гм, и правда! — возликовала она и так же непроизвольно протянула его мне. — Вот, смотри.
Утруждать себя рассматриванием кнопок я не стала, кнопки как кнопки, и даже бумагой не шелестела, трезво рассудив, что от обыкновенных фотоснимков никаких акустических эффектов быть не может.
Алиция изучила инструкцию, в конце приписала: «Сейчас?» — и вопросительно воззрилась на меня.
Я кивнула головой и сказала:
— А эта толстуха сзади — кто такая?
— Подруга хозяйки, — не задумываясь ответила Алиция. — Послушай... — испуганно протянула она, словно вдруг вспомнив что-то очень неприятное. — Погоди, кажется... О Господи!
— Что с тобой? — с готовностью подхватила я. — Здесь ты очень хорошо вышла.
— Куда вышла?! — взвизгнула Алиция. — А, ну да! Слушай, ты меня, пожалуйста, извини... совсем из головы вылетело! Мне ведь позарез надо дорисовать к завтрашнему утру один эскиз. Ах, черт! Нужно было сегодня, но если я отдам утром до восьми, то еще сойдет. Придется сесть за него прямо сейчас!
— Ну ты даешь, не могла сделать раньше? — вознегодовала я — на этот раз совершенно искренне, считая, что Алиция чересчур мягко выразила свой ужас. Могла бы чертыхнуться и покрепче, с большим чувством!
— Забыла! Только сейчас нашла его, под фотографиями лежал. Ты уж прости меня!
— С тобой рехнуться можно. Ладно, Бог простит, трудись, а я сейчас уйду, только вот снимки досмотрю, если позволишь, конечно.
— О чем речь, смотри сколько хочешь, а я прямо сейчас сажусь за работу. Тут еще непочатый край.
— Садись, садись. Не обращай на меня внимания, можешь даже не провожать, до двери я сама доберусь и ничего по пути не сопру. Да будет тебе известно, обычай провожать гостей возник не только оттого, что в старых замках можно было заблудиться, но еще из-за опасений хозяев, что гости по дороге что-нибудь стибрят. Ты не возражаешь, если я загляну перед уходом в ванную?
— Нет, конечно!
— Удачные получились снимки, вот, кладу их сюда. Ну, счастливо, приятных тебе трудов! Звякни мне завтра, когда закончишь.
— Пока, позвоню. Спасибо тебе, и извини меня, бестолковую!
Весь диалог мы провели сидя друг против друга. Алиция то и дело косила глазом в листок, освежая в памяти очередность действий. На лице у нее сохранялось все то же напряжение, а в глазах стоял тот же знак вопроса. Я отложила коробок с кнопками, встала, стараясь производить как можно больше шума, взяла сумку и прошла в прихожую. Здесь я открыла дверь в ванную и подождала, пока Алиция потихоньку откроет входную дверь. Хлопнув дверью ванной, я на цыпочках выскользнула за нею на лестничную площадку.
— Ну?! — с нетерпением спросила она. Мы уселись на верхней ступеньке.
— В дверном косяке у тебя вставлен микрофон, — сказала я шепотом. — Ты знала об этом?
У Алиции на какое-то время даже дыхание перехватило.
— Нет, — тоже еле слышно прошептала она. — Вот напасть!
— Кто тебе делал ремонт?
— О Господи!. — она осеклась и наморщила лоб; на ее лице, скованном тревогой, явственно проступила еще и угрюмая ненависть. — Постой, кажется, я становлюсь чертовски понятливой. Вот что: сама я не справлюсь. Нужна твоя помощь.
— Так что все-таки происходит?!
— Они ходят за мной по пятам. Выслеживают меня. Я ведь говорила тебе, что слишком много знаю. Дико боюсь — и ни к кому не могу с этим делом обратиться. Я тебе все расскажу... — Она в нерешительности помолчала. — Но не сегодня. Не сейчас. Еще кое-что проверю, чтобы уж знать наверняка. Надо разобраться, то ли тут наши замешаны, то ли наоборот, но думаю, наоборот. У меня есть... — она снова заколебалась. — У меня есть...