Плести бири[18] пришлось женщинам. Так напряженно работать им до этого не приходилось еще никогда. Мужчины не жалея сил, обливаясь потом, сбивали каркасы домов. Но пусть работы было слишком много, пусть им, и мужчинам и женщинам, приходилось спешить—они могли помогать друг другу, и это было самое главное.
Каждый день дрожала земля — это к Эопоэ подходили с низовьев моторные баржи. Кроме солдат, баржи привозили сухое печенье и мясные консервы. Печеньем и консервами платили за полосы бири, которые приносили женщины:- за десять полос длиною в восемь—десять футов каждая давали банку мясных консервов и пять пачек печенья. К концу дня люди возвращались в Мовеаве.
Хоири поступал, как все остальные,—большую часть заработанных консервов и печенья оставлял для своего сына Севесе. Сбереженное он отдавал Суаэа, и та делила так справедливо, как могла, между всеми детьми в семье. Но маленький Севесе получал печенье и из другого источника: его приносил также дедушка в награду за кокосовую скорлупу, которую внук собирал для него каждый день, — ею, чтобы согреться ночью, старик топил свой очаг.
Суаэа почти не выходила из дому: ведь надо было, пока муж учит детей в маленькой католической школе, заботиться о его желудке. От работы для АНГАУ он был освобожден, как и местный учитель, служивший в миссии Лондонского миссионерского общества.
В этот вечер объявили, что рано утром все носильщики должны быть уже на ногах. Их разделят на две партии — одна, из мужчин помоложе, поплывет в Бульдог и оттуда понесет для солдат грузы в Вау и Булоло, а мужчин постарше отправят в Кову, и там они будут делать саго и кормить носильщиков и всех прочих, кто работает для АНГАУ.
— Ты ведь будешь заботиться о нем как о собственном ребенке — правда, будешь? — сказал, едва сдерживая слезу, Хоири. Маленький Севесе крепко спал у него на плече.—Если вдруг что-нибудь со мной случится, перемени ему имя — дай мое.
— Уповай на бога,—сказала Суаэа.—Он все видит и глушит. Благодаря ему восходит и заходит солнце, и это от него белые люди узнали, как делать свое страшное оружие, которым они воюют. Молись ему, когда будет трудно, и од тебя защитит. Мы, те, что здесь останемся, будем поминать тебя в наших молитвах.
Она взяла спящего мальчика у его отца, но тут сотряслась земля и со сторону Эопоэ раздался громоподобный звук. Над головой что-то пронзительно просвистело — над ними пронесся и скрылся где-то за селением огненный шар. Все, взвалив спящих детей на плечи, бросились вон из хижин. Люди успокоились, только когда члены совета объяснили: это АНГАУ показала свою силу. АНГАУ выстрелила из своей большой пушки на колесах, и надо радоваться, что эта большая пушка АНГАУ совсем недалеко от них, в Эопоэ,—она защитит их от японских самолетов.
Хоири сидел на том же мешке риса, который последние два дня, с тех пор, как баржа отплыла из Эопоэ, служил ему и сиденьем и постелью. Рисунок редины отпечатался у него на ляжках и ягодицах. На мешке написано: «Сделано в Австралии» — и те же слова написаны на всех до единого мешках и ящиках, которые он видит со своего места. На некоторых ящиках написано черными чернилами: «Бернс Филп» — да ведь он, когда был в Порт-Морсби, заходил в магазин с этим названием!
— Эй, приятель! — сказал австралийский солдат.
Солдат сдвинул на затылок шляпу и подставил солнцу круглое молодое лицо. Из-под шляпы на лоб вывалились золотые волосы.
— О чем грустишь? А ну-ка подсаживайся. Сигарету хочешь?
Хоири посмотрел в лицо солдату, потом на его глаза. Так близко глаз австралийца он не видел еще никогда — и он отодвинулся немного назад.
— Да ты что, испугался меня? Ведь наверняка ты видел белых людей и раньше!
Что делать? Хотя он, Хоири, не курит, отказываться нехорошо — ведь это подарок. Меравека и остальные односельчане стали говорить, чтобы взял.
- — Спасибо, сэр.
— Нет, вы только послушайте! — воскликнул молодой солдат, поворачиваясь к товарищам.—Оказывается, эти парни вовсе не такие дикари, как мы думали,—у них хорошие манеры! — А потом, снова повернувшись к Хоири, сказал: —Между прочим, не надо называть меня «сэр». Меня зовут Уильям, а. друзья называют просто Билл. А как зовут тебя?
— Хоири.
— Как-как?
— Хоири.
— Хо-и-ри?
— Да, сэр.
— Да нет же, не «сэр»—Билл! Эй, ребята, этот парень не только вежливый—он понимает, что я ему говорю!
Лица у остальных солдат посветлели, будто засветились неярким светом,—так бывает, когда знающий человек говорит: «Этого сделать нельзя, не получится», а ты взял и сделал. И сержант, который был с ним на борту баржи, тоже смотрел на Хоири и на солдата с одобрением, хотя и немного напряженно.