А Крошка Доррит?
Деловые посещения Артура продолжались в течение двух недель, ежедневно от десяти до шести, с перерывами для устриц и куропаток, которыми подкреплялась больная, меж тем как он освежался прогулкой. Крошка Доррит присутствовала при этих совещаниях, иногда занимаясь шитьем, иногда в качестве простой посетительницы, как в день его прибытия. Любопытство его возрастало по мере того, как он следил за ней, видел ее, размышлял о ней. Под влиянием своей господствующей идеи он даже стал подумывать, не имеет ли Крошка Доррит какого-либо отношения к ней. В конце концов он решился разузнать подробнее ее историю.
Глава VI. Отец Маршалси
Тридцать лет назад в нескольких шагах от церкви Святого Георгия, в предместье Саутворк, на левой стороне улицы, что идет к югу, стояла тюрьма Маршалси. Она стояла тут и раньше в течение многих лет, и позже в течение нескольких лет; теперь она уничтожена, и мир оттого не стал хуже.
Это была вытянутая в длину группа зданий казарменного типа; ветхие дома, ее составлявшие, вплотную прислонялись друг к другу, так что с одной стороны в них не было комнат. Ее окружал узкий мощеный двор, обнесенный высокой стеной, усаженной гвоздями.
Тесная душная тюрьма для неоплатных должников, она заключала в себе еще более тесную и еще более душную темницу для контрабандистов. Нарушители торговых законов, люди, уклонявшиеся от уплаты акцизных сборов и таможенных пошлин, присужденные к штрафу, которого не могли заплатить, сидели за железными дверями во внутренней тюрьме, состоявшей из двух казематов и глухого коридора, ярда в полтора шириной, примыкавшего к маленькому кегельбану, где должники Маршалси находили утешение от своих горестей.
Предполагалось, что они сидели за железными дверями; в действительности же контрабандисты постоянно навещали должников (которые принимали их с распростертыми объятиями) за исключением тех торжественных случаев, когда какой-либо представитель какого-либо ведомства являлся производить какой-либо осмотр, цель которого оставалась неизвестной ему самому и всем остальным. В этих истинно британских случаях контрабандисты, если таковые случались, делали вид, что уходят в свои тесные камеры и глухой коридор, пока представитель ведомства делал вид, что исполняет свою обязанность, а затем возвращались к прежнему образу жизни.
Задолго до того дня, как солнце светило над Марселем в начале нашего рассказа, в тюрьму Маршалси поступил должник, к которому этот рассказ имеет некоторое отношение.
Это был весьма любезный и беспомощный джентльмен средних лет. Он должен был выйти из тюрьмы немедленно – иначе и быть не могло, потому что всякий должник, вступая в Маршалси, уверен, что выйдет из тюрьмы немедленно. Он принес с собой портплед, но сомневался, стоит ли его распаковывать, так как был совершенно уверен («Они все в этом уверены», – говорил тюремщик, отпиравший ворота), что выйдет из тюрьмы немедленно.
Это был робкий, застенчивый человек благообразной, хотя несколько женственной наружности: с мягким голосом, кудрявыми волосами и беспокойными руками (в то время они были украшены перстнями), которые непрерывно дотрагивались до его дрожащих губ в первые полчаса пребывания в тюрьме. Больше всего он беспокоился о своей жене.
– Как вы думаете, сэр, – спросил он тюремщика, – она будет очень поражена, когда придет сюда завтра утром?
Привратник ответил, основываясь на своем опыте, что на этот счет разно бывает: на иных это сильно действует, иным – ничего. Большей частью – ничего. Главное дело – какой она породы, заметил он глубокомысленно, какой то есть у нее характер.
– Она очень деликатна и неопытна.
– Ну, это плохо, – сказал тюремщик.
– Она совсем не привыкла выходить из дому одна, – продолжил должник, – и я просто не понимаю, как она доберется сюда.
– Может быть, возьмет извозчика, – предположил тюремщик.
– Может быть. – Беспокойные пальцы прикоснулись к дрожащим губам. – Надеюсь, что возьмет. Но она, пожалуй, не догадается.
– А то, может, – продолжил тюремщик, успокаивая должника с высоты своего деревянного табурета, как успокаивал бы беспомощного ребенка, – попросит брата или сестру проводить ее…
– У нее нет ни брата ни сестры.
– Племянницу, племянника, двоюродную сестру, слугу, молодую женщину, зеленщика… Не горюйте! Кто-нибудь да найдется, – сказал тюремщик, предупреждая возражение на свои догадки.
– Я боюсь… надеюсь, это не будет против правил, если она приведет сюда детей.