Денис не понимал значения многих сложных слов, да и не особенно-то хотел их понять. Он усёк главное — надо уйти. Надоело быть третьим лишним. Он мешает маме быть счастливой. Он должен, обязан, вынужден. А его запросто можно обманывать, обещать забрать после первой смены, после второй, а потом не выполнять обещания. Теперь вот, оказывается, и в день рождения, семнадцатого августа, в один из самых любимых праздников, он будет тут. Для мамы теперь этот день ничего не значит, а ведь совсем недавно вокруг Дениса вращался весь мир.
Тогда была жива крёстная, баба Наташа, мамина родная тётя. Дениса баловали, не отправляли с садиком на дачу и в лагерь. Возили к крёстной на Урал — в деревню, в тайгу. Баба Наташа была и маминой кокочкой. Потом её убил маньяк — в подъезде, у лифта. У бабы Наташи остался муж — тот самый Юрий Иванович. Он на Урале в авторитете, его там все боятся. У него куча денег. Юрий Иванович сделал маме предложение, и в сентябре, после того, как исполнится год со дня смерти бабы Наташи, они поженятся.
Но у Юрия Ивановича Денис жить ни за что не хотел. Отчим будет строгий, это точно. Говорят, что может и выпороть. А если тебя до восьми лет не пороли, то будет очень больно, страшно и, главное, обидно. Лучшее уж сейчас решить проблему, как любит говорить Маркона…
Когда Денис закончил привязывать верёвку, на окрестных деревьях сидело уже шесть ворон. В другое время Денис пуганул бы их палкой или камнем, но сегодня он был занят другим. Бейсболка его зацепилась за ветки, упала вниз, на корни. Но спрыгивать и поднимать её Денис не стал — а зачем?
Психологиня беседовала с ним три раза по два часа. И твердила всё время одно и то же — о какой-то жертве. И вчера, после третьей воспитательной беседы, Денис Оленников решил принести в жертву себя самого. Он освободит маму и исчезнет. Улетит с земли туда, в космос, и будет лёгким, невидимым. Тело-то похоронят, без вопросов, а душа будет проникать сквозь стены в дома, всё видеть и слышать.
В третьем отряде девчонки духов уже не раз вызывали по ночам. И духи приходили — двигали блюдца, задували свечки. Вот бы так к девчонкам прийти! А ещё лучше — к Марконе, чтобы завизжала на весь лагерь! Духом быть интересно, не то, что строем ходить по территории. Ну, а после смены-то куда повезут? К Юрию Ивановичу — ни за что! И у бабы Светы, маминой мамы, тоска зелёная. Лицо у неё всегда такое кислое, будто она таз лимонов съела…
Приготовив всё для самоубийства, Денис решил передохнуть, потому что утомился и вспотел. Между прочим, подумал, что подошёл бы пистолет. Бац — и всё. А так геморрой сплошной. Топиться ему не хотелось — в заливе мелко, грязно. Можно бы на лодке за буйки уплыть, но одному не отвязать, да и грести тяжело. Яда под рукой никакого нет. Из медпункта ничего не стащить. Лучше всего повеситься. Вроде никто уже не помешает.
Денис надел петлю на шею и подумал, что теперь нужно просто спрыгнуть с ветки. Верёвка, вроде, крепкая, хоть и тонкая. Он специально у завхоза спрашивал, много ли такая верёвка может выдержать. Та сказала, что много. Верёвка импортная, добротная. Только прислали мало, потому что вечно нету денег.
Сегодня ему удалось пробраться в кладовку, отрезать перочинным ножиком кусок. Всё получилось здорово. Даже лагерную собаку, лайку по кличке Рэм, отвезли к ветеринару. А то он мог залаять, когда Денис проползал под забором, чтобы убежать сюда, в лес.
За завтраком он ничего не стал есть, отдал порцию соседу по столу. Тот и так жирный, а всё время хочет добавки. Только никто не даёт, потому что, Алиса говорила, у котла кормится много всяких посторонних, кому в лагере питаться вообще не положено.
Денис представил свой стул, тарелки, ложку и вилку, стакан с компотом. Алиса, как всегда, разливает суп по тарелкам, потому что малыши могут всё опрокинуть. Кстати, Денис уже не раз объявлял голодовку, но Алиса никогда не пыталась кормить его силком и не жаловалась директору.