— Необычный, — выдавил Майкл.
Охватило предчувствие приближающегося краха, и он заговорил торопливо и горячо, пытаясь перебить страшный ход ее мыслей:
— Не нужно, Джеки. Я тебя люблю. Это правда.
— Ты любишь меня с того момента, как задумал покопаться в кабинете моего брата?
Слезы ручьями потекли по ее щекам.
— Нет! Это не связано.
Джеки подняла руки, мешая к ней приблизиться.
— Не связано, Майкл? Но это произошло одновременно, ведь правда? И потом ты говорил, что мне не нужно лететь с тобой. Или это я тебе не нужна?
Что ему сказать, кроме сказанного? Почему она не хочет поверить, почему ей проще и легче убедить себя в том, что он мог ее использовать. Неужели его чувства не очевидны.
— Я люблю тебя, Джеки, и ты мне нужна, и это правда. И я врал тебе, — это тоже правда.
Она отвернулась, яростно вытирая мокрые щеки, снова и снова проводя пальцами по глазам.
— Да, ты врал мне. Но, думаю, не тогда, когда убеждал остаться на Земле.
— Джеки, не надо так!
— А как теперь с тобой? Уходи, Майкл.
— Пойдем со мной. Полетели. Прямо сейчас.
Она покачала головой. Так и продолжала смотреть в сторону, на темный подъем лестницы в дом.
— Уходи. Шаттлы с точек транспортной доставки стартуют через час, и ты должен быть среди своих людей.
— Я не пойду без тебя.
Она рассмеялась и бросила на него короткий презрительный взгляд.
— Ты пойдешь, Майкл Стэнли. Куда же ты денешься? Тебя ждет жизнь во имя твоей великой пользы. Твое идиотское служение человечеству. Вот и проваливай, герой. Только захвати с собой эту дрянь, которую ты слепил с моего брата.
Где-то под сердцем лопнула боль и потекла ядом по телу. Он медлил, а Джеки, с вызовом подняв голову, смотрела в сторону. Ее подбородок влажно блестел от пролитых слез, но во взгляде читалась решимость и вызов. Он убедит Джеки только одним способом — все бросив ради нее. Но он не может себе позволить так сделать. Подставить людей и предать мечту. Дороги назад не было.
Майкл развернулся и пошел прочь. Ноги едва слушались, и ждущий его путь казался мучением.
Джеки отчаянно хотела, чтобы мир исчез. Перестал царапаться. Она отключила связь и лежала, завернувшись в кокон одеяла. Утирала слезы, немного успокаивалась, но, вспомнив, как Майкл, ссутулившись, ушел прочь и даже не оглянулся, снова начинала выть в голос.
В горле саднило, нос опух, лицо словно вспучило пузырем. Глупо так беспомощно рыдать, но она никак не могла разозлиться. Была готова на все ради Майкла, а он только отмерял и отсчитывал, какую часть себя выделить ей, а какую — своему великому делу. Утверждал, что любит, и, возможно, верил в собственные слова. Дура, дура, дура.
Лешка говорил, что все лысые психи. Она смеялась и отвечала, что он сам псих. А с Майклом очень просто, он такой, какой есть, не играет на публику, и не говорит людям гадости. Честный, и у него есть принципы. Джеки он казался надежным. Выдумки все. Брат прав, — она постоянно придумывает людей и не хочет знать, какие они на самом деле. И про саму себя тоже все придумывает. Дура, дура, дура.
Майкл Стэнли ушел и уже улетел. И даже если полет сорвется, он сделал свой выбор и оставил ее. Джеки рыдала в Лешкиной постели и хотела, чтобы младший братик пришел, налил чай с лимоном и медом, ворчливо ругался. Но не сейчас, позже, когда она обессилит от слез. И образ уходящего Майкла не будет вызывать столько резкой пронзительной боли.
Мысли рвались, воспоминания последнего месяца крутились каруселью. Как они с Майклом сидели в римских кафешках и там же покупали живые краски, как придумывали дом на двоих, который будет стоять у поросшего камышами озера на «Горизонте», и чертили план первого этажа. Как обсуждали будущий полет сквозь никем не виданные галактики, и сколько вина выпьют за длинную жизнь, и фильмов посмотрят…
— Джеки, проклятье, что ты здесь делаешь?! Почему ты в Дублине?!
Лешка безжалостно тряс ее за плечи.
— Леша?
Она поднялась, осматриваясь, мучительно возвращаясь в реальность. Сквозь окна чуть пробивался свет.
— Какого черта ты не улетела с ним?!
Брат орал с совершенно не свойственной ему злостью.
— Что на тебя нашло? Не кричи на меня!
Он резко отпустил, выпрямился и смотрел сверху вниз, закинув руку за голову. В жесте читалось отчаяние. Что так могло его расстроить.
— Леш, — осторожно начала она. — Ты был прав, все лысые — психи.
— Да что ты?! — воскликнул брат со злой насмешкой.
Опустил руку и отвернулся к окну.
— «Горизонт» уже улетел, и ты знаешь об этом?