Позади заныла милицейская сирена, что подстегнуло парней, они взяли направление к ближайшему лесу и вскоре исчезли за плотной зеленой завесой.
Завтракали они в каком-то заброшенном, полуразрушенном домике лесничего. Кругом плотная стена леса, солнце косыми лучами пробивалось сквозь листья, в которых звенели невидимые птицы и изредка перелетали с ветки на ветку пушистые белки.
Ели парни не спеша и с удовольствием.
– Ксивы, конечно, у тебя никакой? – с набитым ртом спросил Юра.
– Можно подумать, у тебя есть.
– У меня? – попутчик хитро и насмешливо посмотрел на вновь приобретенного приятеля. – У меня как раз все в порядке. – Отжал подошву ботинка, достал оттуда мятый паспорт, показал Сергею. – Паспортина что надо.
– Откуда?
Юра довольно рассмеялся:
– Секрет фирмы… – и тут же спрятал документ в карман. – А если на будущее, то все элементарно. Один паспорт сдаешь, второй прячешь. Лучше в такое место, чтоб менту и в голову не пришло искать.
Сделал себе крутой бутерброд, надкусил смачно, большим куском, изучающе взглянул на попутчика.
– А ты вообще кто?
– Не видишь? – огрызнулся тот. – Человек.
– Вот бы не подумал, – хохотнул Юра. – Сразу так и не скажешь… А кто ты, человек? Как попал в отстойник?
– Тебе сразу рассказать? Или постепенно.
– Лучше сразу. Лыжи ведь все равно направлены в одну сторону.
– Мента чуть не замочил.
– Крутого?
– Круче не бывает.
– И чего ж не замочил?
– Осечка. Волына оказалась непроверенной.
Юра поразмышлял, щелкнул языком.
– А может, и хорошо, что осечка. Менты не прощают, когда ихнего заваливают. Или в отстойнике прибьют, или на киче прикончат. Но то, что искать будут, однозначно.
– Выводы?
– Их пока нет, но со временем появятся. Убежден… – Юра вдруг вспомнил что-то. – Кстати, а кликуха твоя как?
– Фамилия – Кузьмичев.
– Класс! Делаем кликуху что надо! Кузьма. Покажем Кузьмину мать! Или Кузькину мать… С такой кликухой не пропадешь… – Парень вопросительно потер большим и указательным пальцем. – А как у нас с лавэ?
– С чем?
– Ну, с бабками!
– Откуда? В ментуре все вычистили.
– В том-то и дело… Ладно, возьмем на абордаж какого-нибудь лоха. Ты у нас еще бакланчик, будешь торчать на шухере, а я бомбану.
Электричка неслась в темноту ночи. Вагоны были практически пустыми, лишь в некоторых дремали поздние пассажиры да в продуваемых тамбурах курили неразговорчивые мужики.
Юра и Сергей переходили из вагона в вагон, внимательно присматривались к пассажирам, приценивались и следовали дальше.
Наконец они нашли жертву. Человек был одет в хорошую одежду, на коленях держал прижатый к груди дипломат. Он крепко спал и, по всей видимости, был не совсем трезвый. В вагоне находился еще один мужчина – сидел он в другом конце вагона, тоже дремал.
Сергей по знаку Юры остановился посередине вагона, готовый к тому, чтобы задержать любого, кто решит вмешаться в происходящее. Сам Юра быстро подошел с спящему, локтем сильно придавил его шею к спинке сиденья, отчего тот захрипел и задергался.
Парень быстро вырвал из рук мужчины дипломат, мужчина медленно сполз под сиденье, и грабители быстро покинули вагон.
Из другого конца вагона вслед им испуганно смотрел проснувшийся гражданин.
Электричка затормозила возле слабо освещенного перрона, Юра и Сергей выскочили из вагона, и в этот момент случилось непредвиденное. Из следующего вагона выпрыгнул тот самый – дремавший – гражданин и принялся вопить во все горло:
– Грабители! Вот они – грабители! Ограбили человека! Держите их!
Станция довольно многолюдная – на перроне не менее десятка людей. Юра и Сергей от неожиданности сорвались с места и бросились в сторону станционного тупика.
Мужчина у вагона продолжал кричать:
– Держите! Убегают!
За спиной раздалась милицейская трель.
Грабители свалились с перрона на железнодорожные пути, побежали, спотыкаясь и падая, по рельсам, и вдруг наперерез им бросился некий человек в гражданской одежде.
– Стоять! – закричал он, стараясь вытащить что-то из бокового кармана. – Приказываю, стоять! Сотрудник милиции!
Сергей с ходу сильно и тренированно сбил его с ног, из рук человека выпал какой-то предмет. Кузьмичев чуть ли не на лету подхватил его – это был пистолет. Сергей наотмашь швырнул его в темноту, и они бросились дальше, спасаясь от погони и милицейских свистков.
Сзади неожиданно раздалась серия частых выстрелов.
Юра, тяжело дыша, оскалился:
– Во дурень… Он попал, а мы упали.
Попетляли между черными составами, пересекли какой-то неосвещенный переулок и исчезли в темени железнодорожного поселка.
Сидели они в темном закутке на последнем этаже какого-то подъезда, говорили негромко, вполголоса.
Юра достал из дипломата разные бумаги, папки, стал бегло их разглядывать, отложил в сторону.
– Эти бени нам до фени… – Вдруг нашел бумажник, по-детски обрадовался: – А вот то, что и требовалось доказать. Вот он, лопатничек, вот он, родимый. – Подмигнул Сергею: – Как думаешь, сколько здесь?
Тот пожал плечами.
– Не думаю, что много. С большими бабками в электричках не ездят.
– Лохи как раз только в электричках и ездят… – Юра вывернул содержимое бумажника, и оттуда вывалилась приличная куча рублей и зелени. – Ну, а я что говорил? – радостно рассмеялся Юра. – Лох попался что надо! И на жрачку хватит, и на балеринок останется!
Юра пересчитал деньги, сунул себе в карман.
– Бабки общие, но пусть будут при мне. Так надежнее… – Вытряхнул из дипломата все остальное, неожиданно обнаружил здесь паспорт. – Елки мохнатые! А вот это совсем как подарок! – Протянул Кузьмичеву. – Сделаешь фотку, прислюнявим вместо лоха, и будешь ты… – прочитал фамилию лоха. – Будешь Синяковым Петром Петровичем. Синяком, короче. – Внимательно взглянул на Сергея. – Знаешь, брат Кузьма, ты мне по кайфу. Как ты этого мента на рельсах подрезал – просто восторг! Я бы так не смог. И запомни, Юрок таких вещей не забывает. Память у него крепкая – как на терку, так и на дерку.
Сергей помолчал, оценивая сказанное, чуть погодя поинтересовался:
– Что дальше?
– Дальше? – Юра хитровато поднял глаза. – Дальше будем добираться домой.
– Домой – это куда?
– Домой – это домой.
– Темноватый ответ.
– Исключительно из уважения отвечу светлее. В столицу нашей прекрасной и необъятной Родины.
– Ого! – Кузьмичев присвистнул. – Так ты столичная штучка?
– Я – штучка всероссийского масштаба. – Юра явно был польщен реакцией.
– А в этих краях по какому случаю?
– Тебе так все сразу и выложи. Случай – он как воробей. Сегодня поймал, а завтра, глядишь, и нет воробышка. Или вылетел в форточку, или слопали бедняжку. И вообще на будущее: никогда, Кузьма, не гони лошадей. Особенно чужих. Запомни, братан, это правило на всю жизнь.
В морге, кроме одного санитара, больше ни души. Анна стояла возле гроба, к котором лежал покойник. Рядом с матерью застыла насмерть перепуганная Катюша. В соседнем помещении курили несколько сотрудников милиции в гражданском.
Илья стоял за спиной Анны, ждал ее решения.
Анна, приложив ладони ко рту, долго и внимательно всматривалась в изуродованное, сплошь синее, в кровоподтеках, слегка подправленных гримом, лицо мужчины.
Сергея в нем узнать невозможно.
– Это не он… – прошептала Анна.
– Что? – склонился к ней Илья.
– Не он… – повторила женщина. – Совсем не он.
– Вот документы, – протянул ей бумаги Илья.
– Его невозможно узнать… – Анна стала плакать, Катюша еще плотнее прижалась к матери.