Высокому седовласому Джону Мору, уже семнадцать лет возглавлявшему советский отдел Федерального Бюро Расследований, этот рисунок передал «на долгую память» его давний знакомый, надзиратель федеральной тюрьмы в Атланте. К живописи Мор относился с откровенным безразличием, но подарок принял с нескрываемой радостью. Приобрел подходящую для него рамку и определил в комнату на цокольном этаже дома, на стену напротив огромного окна. Точнее — напротив федеральной тюрьмы, на которую выходило окно. Тюрьмы, в которой автору рисунка, назвавшемуся Рудольфом Ивановичем Абелем, предстояло провести тридцать два года за шпионаж в пользу Советского Союза. «Я повесил картину так, — объяснял Мор свой замысел домашним и друзьям, — чтобы он мог видеть ее из окна своей тюремной камеры».
Матерый контрразведчик, «умный и хитрый», как называли его сослуживцы, Джон Мор не скрывал своего уважения к советскому шпиону и подтрунивал над теми коллегами из ФБР и ЦРУ, которые вознамерились перевербовать арестанта. «Нет такого средства в мире, — говорил он им, — чтобы заставить Абеля стать двойным агентом и работать на американскую разведку в качестве платы за свое освобождение».
Рудольф Иванович Абель, а в действительности Вильям Генрихович Фишер, родился 7 июля 1903 года в английском городе Ньюкасл-на-Тайне, где его родители обосновались после того, как отца выдворили из России по решению царского суда за революционную деятельность. Там, на берегах Туманного Альбиона, прошли детство и юность Вильяма. Там он окончил школу и в шестнадцать лет умудрился поступить в Лондонский университет. Правда, проучился в нем всего два курса, поскольку в 1921 году семья возвратилась в Советскую Россию. В Москве юноша вторично замахнулся на высшее образование, на этот раз в Институте востоковедения им. Нариманова на индийском отделении. Но по окончании первого курса учебу вновь пришлось прервать — его призвали в Красную Армию. Определили в Первый радиотелеграфный полк Московского военного округа. Там Вильям увлекся радиоделом. Увлекся по-настоящему, так, что к концу службы стал первоклассным радиоинженером.
В кадрах Иностранного отдела ОГПУ, тогдашней советской разведки, не могли не обратить внимание на демобилизовавшегося красноармейца с безупречной биографией, свободно владевшего немецким и английским языками, да еще прекрасного специалиста по радиоделу. Для любой разведки такой человек — находка. И ИНО не упустило шанса. В 1927 году Вильям Фишер, немец по национальности, был зачислен на должность помощника оперуполномоченного ИНО. И разведка стала для него смыслом его жизни.
В феврале 1931 года Вильям Фишер обратился в Генеральное консульство Великобритании в Москве с заявлением о выдаче ему и его супруге с малолетней дочерью британских паспортов. Просьбу обосновал тем, что родился и до семнадцати лет проживал в Англии как верноподданный Его Величества короля Великобритании. В Россию же попал в 1921 году исключительно по воле родителей, с которыми кардинально расходится во взглядах на Совдепию, и потому решительно настроен вернуться на свою родину.
Редчайший, если не единственный, случай в разведке: легенда для нелегала «Франка» (таков был первый оперативный псевдоним Фишера) предусматривала его вывод на оседание в Лондоне по официальному каналу и под настоящей фамилией. Легенда сработала безукоризненно. Приведенные Фишером доводы выглядели убедительными, а его личность не вызвала у сотрудников английского консульства никаких подозрений. Паспорта и виза были выданы без проволочек.
Вильям Фишер (Р. Абель)
Благополучно прибыв в Лондон, молодой нелегал, действуя по легенде, открыл радиомастерскую и под этой надежной крышей активно включился в оперативную работу нелегальной резидентуры.
Работа заладилась настолько успешно, что Фишеру вскоре поручили выехать в краткосрочные командировки в Копенгаген и Стокгольм, чтобы там на месте оказать необходимую помощь в подборе конспиративных квартир для радиоточек и налаживании устойчивой двусторонней связи с Центром. Блестящее выполнение этих заданий и успешная работа в Лондоне были отмечены повышением Фишера в должности до оперуполномоченного и присвоении ему звания лейтенанта госбезопасности (тогда это соответствовало армейскому званию «капитан»).
В феврале 1935 года, по возвращении из Лондона в Москву, Фишеру доверили подготовку связников-радистов для нелегальных резидентур. На новом участке работы раскрылись недюжинные педагогические способности Фишера. Перемежая лекции с практическими занятиями, он старательно и терпеливо объяснял своим подопечным все тонкости профессии радиста-нелегала. При этом его доброжелательность, заботливый индивидуальный подход к каждому практиканту органично сочетались с взыскательностью и твердостью. Поблажек и исключений ни для кого не было. В его справках-заключениях на слушателей случались и такие выводы: «Хотя «Джинси» получила от меня точные инструкции, работать радистом она не сможет, поскольку путается в технических вопросах».