— Я хочу получить ответ на свой вопрос. Ты собираешься лежать и умирать в моих темницах или… ты собираешься выжить?
Какой в этом был бы смысл? Я хочу спросить ее. Ничто больше не имеет значения. Мой отец мертв. Моя единственная семья. Если только она не захочет отпустить меня домой, позволить мне вернуться в Пограничные Земли — единственное место, которое я когда-либо знала, — тогда я не хочу жить. Я хочу умереть вместе со своим отцом.
Женщина, высокая, с прямой спиной, в кожаных брюках и кремовой тунике, заправленной в широкий пояс, прищелкивает языком, как будто разочарована отсутствием моего ответа. — Я надеялась, что у нас с тобой будут хорошие рабочие отношения, девочка, но если ты такая жалкая, что один маленький неудачный день заставит тебя так легко сдаться, я полагаю…
Один плохой день? Я снова сажусь, и комната кружится. Я игнорирую это. — Мой папа умер! — Кричу я. — И ты купила меня, как скот. Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Я долбаный ребенок. Это нечестно. Все это несправедливо. Новые слезы наворачиваются на мои глаза. Я хочу к своему папочке.
Женщина подходит ближе к решетке и обращает на меня свои холодные карие с золотыми крапинками глаза. — Я хочу, чтобы ты пробилась обратно на поверхность, девочка, — заявляет она. — Я хочу, чтобы ты заключила со мной сделку.
Я недоверчиво смотрю на нее. — Сделку? Какого рода сделку?
Ее руки разжимаются и падают по бокам. — Ты знаешь, кто ты? — спрашивает она меня.
Конечно, знаю. Я особенная. Мой отец говорил мне, что я девочка, сотканная из двух разных миров, рожденная от любви к обоим.
Словно прочитав мои мысли, женщина кивает. — Ты — Смертная Богиня, дитя, молодая и такая могущественная, — говорит она мне. — Если ты согласишься на мою сделку, то сможешь быть свободной.
Свободной? Почему она не может просто освободить меня сейчас? — Выпусти меня, — рявкаю я в ответ, изо всех сил подтягиваясь поближе к решетке. Я недалеко, всего в нескольких футах, но мне кажется, что прошли мили, пока кончики моих пальцев не коснулись края холодного металла.
Смешок женщины может быть близок к смеху, но это совсем не весело. Она наклоняется, низко приседая, и на этот раз наши глаза встречаются ближе. — Мир устроен не так, малышка, — говорит она. — Нужно давать и отдавать.
— Ты забрала меня! — Кричу я на нее, обхватывая пальцами одной руки перекладину передо мной, в то время как другая моя рука висит рядом с ней, все еще зажатая в наручниках. — Так отдай меня обратно!
Она качает головой, и прядь каштановых волос, собранных в конский хвост на затылке, колышется в такт движению. — Я купила тебя, — напоминает она мне. — Я тебя не брала. Если ты хочешь свободы, тебе придется вернуть мне деньги.
— Я… — У меня нет денег.
Женщина кивает, понимая, чего я не договариваю в своей сверхъестественной манере. — Итак, сделка — это единственный способ выбраться отсюда, — снова говорит она мне. — Ты согласна?
Я прикусываю нижнюю губу, когда она дрожит. Когда я слушала сказки, которые рассказывал мне папа, всегда был герой, всегда кто-то, кто приходит в последний момент, чтобы спасти девушек, попавших в беду. Теперь никого нет. Это не сказка. Это реальная жизнь, и никто не придет меня спасать. Я должна встать и сделать это сама.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Я опускаю голову, задавая вопрос.
Когда женщина отвечает, я слышу торжество в ее голосе. — Работай на меня, — говорит она. — Стань одной из моих ассасинов — я буду обучать тебя, кормить, и обеспечивать твою защиту — взамен все, что тебе нужно сделать, это выжить.
Я снова поднимаю голову и бросаю на нее подозрительный взгляд. — Звучит слишком легко.
Она запрокидывает голову. На этот раз, когда она смеется, это звучный звук. Ее горло двигается, а плечи подергиваются, когда она смеется. Это продолжается и продолжается, пока, наконец, звук не затихает вдали, и она оглядывается на меня, поднимая руку, чтобы вытереть случайную слезинку веселья из-под глаза.
— Это будет нелегко, — отвечает она. — Вероятно, это будет самое сложное, что тебе когда-либо приходилось делать. Быть ассасином — непростая задача. Чтобы быть той, кем ты должна быть, чтобы выжить, тебе нужно стать всем, чего ты боишься. Я не могу обещать, что с этого момента ты не будешь страдать от потерь. Я не могу обещать, что ты свершишь ту месть, которая так ясно отражается в твоих глазах, дитя мое.